Земля Бранникова - [13]

Но эта мысль уплывала, сменялась другой, более близкой, недавней историей, которую сам пережил. О Париже, где провел последние два года перед войной. А для него война началась уже тогда. С балов и театров, богатых гостиных, чопорных сановников, блистательных кавалеров, прекрасных дам, вина и карт. Неужели все это было на самом деле? И уже стало историей, которую никто никогда не узнает.

Выныривая из забытья, он смотрел вверх, где яркое голубое небо казалось ему бесконечно далеким будущим. Там не было места ни ему самому, ни вообще человеку. Небесная голубизна сменялась темной беспросветной глубиной ночи. Здесь он ощущал себя стоящим на краю бездны. Всего один шаг отделяет его от края, за которым начинается вечность…

— Проснись, барин! — Андрей открыл глаза. Видение пропало. Его место заняла улыбающаяся физиономия Федьки:

— Хватит спать. Кушать подано!

Только теперь Андрей понял, как он голоден. Наступило утро. Утро второго дня после битвы. Все это время он ничего не ел, только пил воду, которую ему подносил Федька. По его мнению, кормить раненых полагалось только через двое суток. Как знать, быть может, в Федьке таилось много талантов.

С этого момента Андрей понял, что пойдет на поправку. Слабость еще давала себя знать, но, почувствовав ее, он уже не впадал в забытье, а засыпал здоровым сном. А когда не спал, предавался беседам с другими офицерами, спасенным им французом, да и с тем же Федькой, которого начал воспринимать уже не совсем как слугу.

Кстати, француз оказался вовсе и не французом, а итальянцем Анджело Пильени, родом из Пизы. Младший отпрыск аристократического семейства, рыцарь, без наследства, без средств к существованию, вынужденный искать, кому продать свою шпагу. Знакомая картина, сложившаяся в Европе много столетий назад. Она стала следствием законов, запрещающих дробление землевладений.

Безземельные рыцари были основной движущей силой крестовых походов. Ими создавались рыцарские объединения, о которых Андрею многое рассказывал отец — сам крупный землевладелец, имевший единственного сына. Особенно отец любил поговорить об ордене тамплиеров, ставшем самостоятельной силой в Европе. Фактически тамплиеры создали первую европейскую банковскую систему, должниками которой вскоре оказались монархи многих стран Европы.

В родительском доме Анджело, наряду с фехтованием, обучался игре на музыкальных инструментах и пению. В армию Наполеона он поступил в 1808 году как музыкант. Но жалование музыканта оказалось в четыре раза меньше, чем у рядового гусара. Через два года Анджело сдал экзамен на первый офицерский чин и навсегда расстался с горном и барабаном.

Интересно, что никто из раненых не удивился, узнав, что среди них оказался офицер армии противника. В своем нынешнем состоянии он не был для них врагом. Без шуточек, конечно, не обходилось, но все охотно общались с ним, благо, свободное владение французским языком в России было важным элементом воспитания дворянских детей.

Только на третьи сутки обоз смог двинуться дальше, в сторону Твери. Местные подсказали дорогу. Надо было спешить. Вот-вот должна была начаться осенняя распутица. Но ушли недалеко. С пригорка увидели французский разъезд, до полусотни всадников.

В ту пору французы еще только подходили к Москве. Не встречая в пути серьезного сопротивления, они больше всего были озабочены продовольственными проблемами. Голод тогда еще не взял супостатов за горло, но трудности с продовольствием уже обозначились. Конные разъезды французской армии шныряли в радиусе ста километров вокруг Москвы в поисках продовольствия.

Обоз спешно укрылся на опушке леса. Телеги с ранеными затолкали в кусты. Успели выпрячь и отвести в сторону лошадей, зарядить ружья и пистолеты, благо, оружия в обозе было много. Дали по пистолету и раненым. В плен сдаваться никто из них не собирался.

Когда конники приблизились почти вплотную, дали залп. Ружей хватило, чтобы выстрелить еще по разу. Взялись за сабли. Было ясно, что десятку мужиков не выстоять против полусотни кавалеристов, даже и в лесу. Но в тот момент, когда защитники обоза уже готовились подороже продать свои жизни, кавалеристы повернули лошадей вспять. Нескольких раненных двумя залпами им оказалось достаточно, чтобы понять: маленький обоз не будет легкой добычей.

Пока возвращались к телегам, выяснилось, что оборонять эту лесную опушку собиралось еще десятка два мужиков. С неделю назад, когда в округе появились французы, в эти леса они увели свои семьи и скот. А вчера их деревню разграбили французы. Унесли с собой все, что осталось, но дома не тронули. Более того, оставили старикам деньги за реквизированные продукты. Такого благородства от них никто не ожидал. Да и денег таких, бумажных, в деревне отродясь никто не видывал. В ходу были медные, да иногда и серебряные монеты. Ассигнация была крупная, целых пятьдесят рублей, она полностью покрывала потери крестьян от набега и подталкивала их к мысли, а не продать ли французам с выгодой еще продуктов из своих запасов.

Длиннобородые мужики обступили телеги. Вперед выступил коренастый мужик с аккуратно подстриженной бородкой, как потом оказалось, деревенский староста. Поняв, что в телегах находятся раненые русские офицеры, мужики особого почтения не проявили, но шапки все же поснимали. А староста все просил офицеров посмотреть на ассигнацию, что оставили французы. Не фальшивая ли? Кто-то из офицеров подержал в руках ассигнацию, но сказать про нее что-либо путное не смог. Жаль, что ассигнация не дошла до Андрея. Он бы про нее мог сказать многое!