Земля без радости (Книга Эльтары и Аргниста) - [16]

Хуторянин почувствовал, как сильные, цепкие пальцы выдернули оружие у него из-за пояса, и тотчас же горько пожалел, что вообще вспомнил об этом. Гном бросился вперёд очертя голову.

К тому моменту сотник прикончил ещё двух тварей, их осталось не больше полудюжины, и они стали заметно осторожнее. Окружив со всех сторон человека и гнома, стеноломы хищно щёлкали жвалами, делая вид, будто вот-вот бросятся, однако же медлили, выжидая удобного момента. Копьё Аргниста научило их осторожности.

— Ар-аш-таррага!

Секира с шипением рассекла воздух. Сила удара оказалась настолько велика, что панцирь подвернувшегося гному под руку жука лопнул, обильно измарав землю вокруг бурой дрянью; ещё одного врага пронзило копьё старого сотника, и тут четверо уцелевших стеноломов решили, что с них довольно. Дружно развернувшись, они бросились наутёк к реке. Гном с рёвом ринулся в погоню, и уже у самой воды ему удалось прикончить ещё одного врага.

— Ушли, гады! — Гном сплюнул, глядя на поспешно улепётывающих жуков.

— Стеноломы, известное дело, — пожал плечами Аргнист. — Правда, не видал я раньше, чтобы они вот так клубком бы катались… Сам-то ты цел, почтенный?

— Цел, цел, как же иначе, — заверил его гном, протягивая широченную ладонь. — Знакомы будем, что ли? Двалин я. Путешествую.

— Аргнист, владетель хутора. — Сотник пожал руку Двалина. — Как это тебя угораздило? Кто ж по нашим лесам в одиночестве бродит, пусть даже и в эту пору?

— Раз надо, то и зимой один потащишься, — буркнул гном, явно не желая затрагивать этой темы. Покидал из руки в руку секиру, словно жалея, что приходится отдавать. Наконец вздохнул и протянул хозяину. — А как угораздило? Да Родгар его знает! Сидел под кустом — закусывал, значит, — как вдруг откуда ни возьмись… эдакий шар выкатывается — и ко мне! А секира в заплечнике! Ну, бывает ли такое?! — разгорячился гном. — И доспех весь там остался, и шлем… Голые руки, даже дубины нет! Поверишь ли, почтенный, — бежать пришлось!

Аргнист поднял брови. Бродить по лесу без кольчуги, спрятав топор в заплечный мешок, только распоследний дурак станет. Тьфу, пропасть! И зачем этого гнома сюда понесло? Сожрут его и не поморщатся, а ему, Аргнисту, лишний камень на душу. Хорошо хоть не драться голыми руками ума у этого Двалина хватило…

Гномы, они вообще-то здравомыслием отличаются, то всем известно; правда, бывает, что среди Подгорного племени попадаются и самые что ни на есть отчаянные сорвиголовы. Если гном видит, что враг перед ним слишком силён, он не станет драться ради одной только драки, не погнушавшись даже позорного, на взгляд людей, бегства. Иное дело, если речь идёт о золоте или, к примеру, задета честь, — гномы будут сражаться до последнего издыхания и либо оставят смертное поле победителями, либо останутся на этом поле сами.

— Двух этих тварей я покалечил, пока они меня к реке гнали, — продолжал тем временем гном. — Справа вся там осталась — даже засапожник… Возвращаться придётся, дык, что ж тут придумаешь…

Двалин отлично владел галенским языком, не слышалось даже и малейшего горлового акцента, каким обычно отличались его сородичи. Говорил он легко и охотно, опровергая расхожее мнение, будто горные гномы все поголовно молчуны и что каждое слово из них нужно тянуть кузнечными клещами.

— Возвращаться? — удивился Аргнист. — Куда ж сейчас возвращаться? Вон уж скоро темнеть начнёт. Пойдём со мной! На хуторе заночуешь — утро, оно ведь вечера мудренее.

— Спасибо тебе, почтенный, — гном покачал головой. Лицо его приняло серьёзное и даже чуть торжественное выражение. — Мне без справы моей никак… Ничего, в лесу переночую, дело-то, дык, оно привычное.

— Ну ты положительно спятил! — Аргнист начинал злиться. — Сожрут тебя к утру, понял? Сожрут и потрохов не оставят. Орда, знаешь, она шутить не умеет.

— Ну и пусть сожрут, а тебе-то что за печаль? — огрызнулся гном. — Иди давай своей дорогой, без тебя управлюсь.

— Тьфу, отродясь таких глупых гномов не видывал! — Аргнист сплюнул в сердцах. — Помирать собрался, что ли? Так давай я тебе верёвку одолжу и жиром натру. Всё не так больно будет.

Вот уж воистину верно присловье: «Как не сдвинешь гору, так не переупрямишь гнома». Но и не бросать же его здесь! Только погибнет зря. Вон мокрый весь до нитки, вода ручьями льёт…

— Ладно, пошли вместе, — решительно бросил старый сотник. — Дома подождут. Пусть и время уже не полуденное, и вечер близится, и Орда где-то рядом бродит — ничего, пересилим. Деера, правда, плакать будет… Но, может, сперва обсушишься?

— Вместе? — обрадовался гном, словно и не было только что никакой размолвки. — Дык, здорово! Пошли! А на тот берег как? Вплавь?.. А сушиться потом будем. Когда секиру найдём.

— Ну зачем же? Обойдём. У меня тут недалеко под берегом плот спрятан.

У Аргниста — хозяина рачительного — было в разных местах по реке припрятано десятка три плотиков, чтобы, ног не замочив, на другой берег перебираться.

Пройдя немного на закат, человек и гном спустили на воду небольшой плот; оттолкнувшись шестами, поплыли. Физиономия гнома вытянулась от отвращения (его народ отличается стойкой нелюбовью к воде), Двалин шептал себе под нос какие-то ругательства.