Земли, люди - [42]

____________

Второе голосованіе, разумѣется, никого не интересовало: результатъ теперь былъ предрѣшенъ, — могъ ли разсчитывать на успѣхъ человѣкъ, о которомъ въ публикѣ спрашивали: «Марро? Какой это Марро?» Вдобавокъ, въ пользу Думера отказался отъ своихъ скромныхъ пятнадцати голосовъ коньячный король, — неожиданная кандидатура Эннесси (при самомъ искреннемъ уваженіи къ его творчеству) вносила въ выборы президента легкую комическую ноту.

Поль Думеръ появляется въ залѣ. Его мгновенно окружаютъ, ему почтительно кланяются. Еще не всѣ пришли въ себя отъ неожиданности.

Въ историческомъ романѣ Сенкевича, панъ Володыевскiй вызываетъ на поединокъ грознаго атамана Богуна, знаменитаго, непобѣдимаго фехтовальщика. Начинается поединокъ, казаки и поляки окружаютъ бойцовъ. Вдругъ Богунъ движеньемъ, извѣстнымъ только лучшимъ мастерамъ, перебрасываетъ саблю въ лѣвую руку, — смерть грозитъ слѣва пану

Володыевскому. Ho, разумѣется, панъ Володыевскій знаетъ этотъ страшный пріемъ, какъ и всѣ другіе. Онъ отбиваетъ ударъ, переходитъ въ контръ-атаку, — и Богунъ валится на землю. Товарищи атамана съ изумленіемъ смотрятъ на маленькаго ростомъ Володыевскаго; они не вѣрятъ своимъ глазамъ. Приблизительно такое же настроеніе теперь господствуетъ въ Залѣ Конгресса. Не помогла непобѣдимому до сихъ поръ борцу и лѣвая рука (Блюмъ) : говорятъ даже, что именно она его погубила.

Предсѣдатель Рабье объявляетъ результаты второго голосованія. Еще восемьдесятъ радикалъ-соціалистовъ подало голосъ за Думера. Новая шумная манифестація. «Hou! hou! Vivent les Soviets!» — несется съ коммунистическихъ скамей. Во дворцѣ Людовика XIV поютъ «Интернаціоналъ». Къ сожалѣнію, соціалисты и коммунисты поютъ хоромъ. Давно пора бы либо той, либо другой партіи, во избѣжаніе недоразумѣній, отказаться отъ этого гимна: не такое ужъ въ самомъ дѣлѣ сокровище поэзіи и музыки, чтобы такъ за него держаться.

Всѣ бѣгутъ внизъ. Новый президентъ принимаетъ поздравленія въ залѣ Маренго. Въ длинной галлереѣ выстраиваются шпалерами солдаты. Вдали тихо бьютъ барабаны, — это очень красиво. Легкій, глухой бой приближается, — идетъ процессія: префекты, генералы, министры, потомъ пристава со шпагами. Поль Думеръ проходитъ съ тѣмъ же спокойнымъ, привѣтливымъ и достойнымъ видомъ, какъ будто въ его жизни ровно ничего не случилось. Думаю, что онъ будетъ прекраснымъ, корректнѣйшимъ президентомъ Республики. Вѣроятно, и вражда къ нему въ лѣвыхъ кругахъ скоро разсѣется.

Но сейчасъ вражда очень сильна. Передаютъ тревожные слухи, будто на дворѣ готовится скандалъ. Дворецъ оцѣпленъ войсками, вездѣ полиція, по дорогѣ въ Парижъ разставлены жандармы, однако, все возможно. Мы торопливо выходимъ во дворъ.

Въ двухъ шагахъ отсюда, вонъ у того подъѣзда, Дамьенъ когда-то бросился съ перочиннымъ ножикомъ на Людовика XV. По собственнымъ словамъ Дамьена, это было именно манифестаціей, а не покушеніемъ. Король остался невредимъ. «Убійца» же былъ четвертованъ послѣ чудовищныхъ пытокъ, описаніе которыхъ просто невозможно читать. Теперь устраивать демонстрацію противъ главы государства, даже съ перочиннымъ ножикомъ въ рукахъ, можно безъ большого риска. Дѣйствительно, десятка два людей, яростно потрясая тростями и портфелями, кричатъ у подъѣзда: «Да здравствуетъ миръ!..» Это не очень грамотно и не очень страшно; во всякомъ случаѣ, устроить контръ-манифестацію трудно, — не кричать же: «Да здравствуетъ война!» Автомобили президента и его свиты отъѣзжаютъ. Если не ошибаюсь, никто изъ серьезныхъ депутатовъ не принялъ участія въ манифестаціи. Французы умнѣйшій, культурный народъ.

Въ парижскомъ кинематографѣ

Президентъ Гинденбургъ производитъ смотръ войскамъ. Гигантскаго роста, совершенно прямой, въ штатскомъ платьѣ, явно ему непривычномъ, онъ медленно идетъ вдоль фронта. Если вглядѣться внимательно, видишь, какъ тяжело ему идти, какого напряженія стоитъ старику этотъ ровный военный шагъ. Президентъ выполняетъ свой долгъ, — какъ выполнялъ его почти семьдесятъ лѣтъ тому назадъ, когда, въ сраженіи подъ Садовой, шелъ въ атаку на австрійскую батарею.

Это старая школа. Онъ одинъ изъ послѣднихъ ея представителей. Такіе люди еще есть въ разныхъ политическихъ лагеряхъ. Но они, вѣроятно, послѣдніе.

Лицо у фельдмаршала непроницаемое, тяжелое, каменное. Это не тотъ «cafard», который запечатлѣлся на лицѣ принца Уэлльскаго, только что, до Гинденбурга, показаннаго на экранѣ, — предмета общей зависти всѣхъ жизнерадостныхъ людей міра («вотъ кому весело живется!»). У 85-лѣтняго германскаго президента видъ безрадостный и безнадежный, — подходящій къ стилю германской республики.

Исторія точно нарочно придумывала: какъ создать наиболѣе трудныя условія для страны, наглядно доказавшей свою изобрѣтательность? Неслыханное пораженіе, пришедшее какъ разъ тогда, когда народъ былъ совершенно увѣренъ въ своей полной побѣдѣ надъ всѣмъ міромъ. Самая «военная» нація въ Европѣ, но оружія у нея столько, сколько есть у Голландіи или Норвегіи. Послѣ прусской гвардіи — нынѣшніе «шупо». Послѣ безпримѣрнаго хозяйственнаго расцвѣта — треть населенія безъ работы. Послѣ небывалаго порядка — небывалый безпорядокъ. Исторія сказала: выпутывайтесь.