Земли, люди - [24]

Потомъ дѣло Феррера было забыто. Началась міровая война. Король Альфонсъ велъ себя весьма осторожно. Французы считали его франкофиломъ, нѣмцы германофиломъ, — должно быть, за исключеніемъ очень освѣдомленныхъ французовъ и нѣмцевъ, которые могли считать его только ловкимъ политикомъ. «Двуличіе» короля впослѣдствіи разоблачилъ Бласко Ибаньесъ въ своемъ памфлетѣ, мѣстами сильномъ и убѣдительномъ, мѣстами грубомъ и смѣшномъ. Въ этомъ разоблаченіи есть и нѣкоторая доля наивности. Почти всѣ виды нейтралитета въ пору войны прикрывали приблизительно одно и то же. Испанія въ 1914-18 годахъ дѣлала золотыя дѣла. Король Альфонсъ XIII, вдобавокъ никогда не клявшійся въ вѣрности до гроба ни той, ни другой коалиціи, началъ давать уроки реальной политики лѣтъ на десять раньше, чѣмъ, напримѣръ, идеалисты изъ Второго Интернаціонала, которые впервые стыдливо поснимали съ себя фиговые листочки лишь послѣ войны, когда дѣло коснулось Россіи. Альфонсъ XII имѣетъ передъ ними одно безспорное преимущество: онъ хоть не твердилъ десятилѣтіями о своемъ идеализмѣ.

VI.

Здѣсь, въ психологическомъ этюдѣ, по старинному обычаю біографовъ, надо было бы отмѣтить, что въ королѣ «медленно назрѣвалъ кризисъ», или, что въ немъ «шла внутренняя эволюція», — это собственно можно всегда сказать едва ли не о любомъ человѣкѣ, безъ большого риска ошибиться. Менѣе элементарный психологическій анализъ, вѣроятно, обнаружилъ бы одновременное существованіе двухъ міровъ въ душѣ одного человѣка. Былъ умный, либеральный, современный король, искусно и тактично выполнявшій свое конституціонное ремесло. И былъ другой человѣкъ, послѣдній Бурбонъ-Габсбургъ, тяготившійся безвластной фикціей правленія, въ душѣ ненавидѣвшій и презиравшій конституцію, либерализмъ, все современное, а иногда и проговаривавшійся о своихъ затаенныхъ чувствахъ. Либеральный король, напримѣръ, очень любезно принималъ у себя во дворцѣ заѣзжихъ новыхъ богачей изъ Аргентины, Чили или Мексики, восторгался «Заатлантической Испаніей» и дарилъ свои фотографіи очарованнымъ гостямъ. Тотъ другой человѣкъ съ презрѣніемъ называлъ этихъ людей «индѣйцами» и говорилъ, что за ихъ нарядами, за драгоцѣнностями ихъ дамъ ему представляются продѣтыя въ носъ кольца и подвязанные къ поясу скальпы. Либеральный король безпрекословно подписывалъ бумаги, которыя подавали ему министры изъ парламентскихъ дѣятелей. Тотъ другой думалъ (а гораздо позднѣе и сказалъ), что, за нѣкоторыми исключеніями, его министры были мошенники, да вдобавокъ въ большинствѣ и дураки. Либеральный король разсматривалъ себя, какъ президента республики. Тотъ другой въ душѣ вынашивалъ (и впослѣдствіи, въ пору диктатуры, въ знаменитой рѣчи передъ папой высказалъ) чисто-средневѣковую философско-политическую доктрину, отъ которой не отказался бы ни одинъ изъ первыхъ Бурбоновъ и ни одинъ изъ первыхъ Габсбурговъ. Въ видимый міръ внезапно врывается міръ невидимый, человѣкомъ овладѣваетъ страстное желаніе поиграть въ другую игру. Біографы поэтовъ это называютъ кризисомъ и обычно толкуютъ съ почтительнымъ одобреніемъ. Въ политикѣ это называется перемѣной взглядовъ и только терпится очень строгими людьми.

Бранить политическаго дѣятеля за перемѣну взглядовъ занятіе весьма праздное, явно требующее избытка свободнаго времени. Обычно перемѣна взглядовъ почти не останавливаетъ и вниманія. Вотъ, напримѣръ, если бы Ганди сталъ биржевикомъ или Ллойдъ- Джорджъ генераломъ ордена іезуитовъ, это еще могло бы поразить лѣнивое человѣческое воображеніе. Кинематографическаго пріема au ralenti политическая мысль не пріемлетъ.

Думаю, что біографія Альфонса XIII можетъ быть понята такъ. Человѣкъ, по природѣ умный, энергичный и страстный, отъ рожденія поставленъ въ такія условія, при которыхъ желать ему для себя нечего: въ своей судьбѣ онъ ничего измѣнить не можетъ. Личная жизнь его связана строжайшимъ этикетомъ, и, вдобавокъ, открыта улицѣ. Божескія почести — и грубѣйшія каррикатуры. Ритуалъ временъ Карла V — и кровавыя покушенія. Въ пеленкахъ, на золотомъ блюдѣ, открылъ Кортесы, — и такъ открывай ихъ до смерти. Подписывай бумаги, не входя въ ихъ обсужденіе. Произноси рѣчи, составленныя другими. При консервативномъ правительствѣ, — «я принялъ рѣшеніе», при либеральномъ правительствѣ, тоже — «я принялъ рѣшеніе» (прямо противоположное). Гастонъ Думергъ, гораздо менѣе скованный этикетомъ и, вдобавокъ, ни разу не подвергавшійся террористическимъ покушеніямъ, черезъ семь лѣтъ поблагодарилъ депутатовъ, обѣщавшихъ ему вторичное избраніе, — довольно и семи лѣтъ выставокъ по куроводству и банкетовъ муниципальной гвардіи. Я не хочу сказать, что это выше человѣческихъ силъ. Есть люди, которые всю жизнь такъ живутъ, — тихо, скромно, съ достоинствомъ. Достаточно назвать хотя бы нынѣшняго англійскаго короля. Его бабка еще не мирилась съ этой жизнью{29}. Король Альфонсъ XIII терпѣлъ ее тридцать лѣтъ, потомъ другой міръ прорвался. Въ психологическомъ отношеніи, испанская диктатура — бунтъ человѣка, изъ котораго жизнь дѣлала «роботъ». Усложненіе политической обстановки, война въ Марокко, неудачные военные приказы короля, мелочная борьба партій, все это могло ускорить дѣло. Вдобавокъ, результаты двадцатилѣтней политики примиренія оказывались не очень утѣшительными: король говорилъ, что разсматриваетъ себя, какъ президента республики, а на улицѣ въ него палили изъ револьвера, и угроза бомбы всегда висѣла надъ нимъ, надъ его женой, надъ его дѣтьми. Могли сказаться и настроенія Пушкинскаго Бориса: «Грабь и казни, — тебѣ не будетъ хуже».