Земли, люди - [17]

Наиболѣе извѣстнымъ трагическимъ эпизодомъ гражданской воины было самоубійство Коркскаго лорда-мэра. Это былъ еще молодой человѣкъ, — тоже писатель и поэтъ, — Теренсъ Максуиней. Его арестовали по обвиненію въ неисполненіи какихъ-то приказовъ, — онъ доказывалъ, что всѣ приказы въ Коркѣ могутъ исходить только отъ него, какъ отъ законно-избраннаго лорда-мэра. Военный судъ приговорилъ его къ двумъ годамъ тюремнаго заключенія. Выслушавъ приговоръ, лордъ-мэръ сказалъ: «черезъ мѣсяцъ я буду свободенъ», — и сдержалъ свое слово, нѣсколько ошибшись лишь въ срокѣ. Перевезенный въ Лондонскую тюрьму, онъ объявилъ голодовку и уморилъ себя голодомъ, проявивъ нечеловѣческую силу воли: лордъ-мэръ голодалъ 74 дня. По словамъ его жены, ему въ камеру ежедневно подавался обѣдъ (къ которому онъ не прикасался): цыпленокъ, супъ, молоко, брэнди. Повидимому, Ллойдъ-Джорджъ не вѣрилъ, что человѣкъ можетъ добровольно умереть голодной смертью.

Независимо отъ своего морально-политическаго смысла, просто какъ сенсаціонный fait divers, какъ похищеніе ребенка Линдберга или харакири генерала Ноги, медленное самоубійство лорда-мэра поразило міръ. Въ разныхъ странахъ заключались пари: умретъ или не умретъ? А если умретъ, то черезъ сколько дней? Американскія газеты предписали своимъ лондонскимъ корреспондентамъ сообщать подробности о дѣлѣ каждые два часа.

Сестра лорда-мэра впослѣдствіи показывала американской комиссіи, что она обратилась по телеграфу къ Ллойдъ-Джорджу (который въ то время замирялъ Европу на какой-то международной конференціи), съ запросомъ: на кого именно слѣдуетъ возложить отвѣтственность за убійство ея брата? Первый министръ, явно запутавшійся между простымъ чутьемъ и идеей государственнаго авторитета, по телеграфу выразилъ въ отвѣтъ сожалѣніе, что лордъ-мэръ сознательнымъ самоубійствомъ причиняетъ горе своей семьѣ. «Я называю это отвѣтомъ подлеца», — говорила съ ненавистью американскимъ сенаторамъ и епископамъ сестра лорда-мэра. Ей посовѣтовали обратиться за помощью къ англійскимъ соціалистамъ, — они могутъ въ 24 часа добиться освобожденія ея брата. У англійскихъ соціалистовъ какъ разъ тогда засѣдали національный конгрессъ и особый «Совѣтъ дѣйствія», обсуждавшій вопросъ о томъ, какъ защитить сов. Россію отъ польскаго вторженія. По недостатку мѣста, я не могу передать подробно разсказъ сестры лорда- мэра объ ея переговорахъ съ вождями рабочей партіи. «Я ихъ спросила, допустятъ ли они, чтобы мой братъ скончался, или же сдѣлаютъ что-либо для его спасенія... Имъ чрезвычайно не хотѣлось вмѣшиваться въ это дѣло. Однако, имъ чрезвычайно не хотѣлось и отвѣтить мнѣ отказомъ», — почти съ такой же ненавистью говоритъ сестра лордъ-мэра. — «Они были очень храбры, когда дѣло касалось Россіи. Но въ русскомъ вопросѣ ихъ тактика не шла въ разрѣзъ съ цѣлями ихъ правительства»... Въ концѣ концовъ, послѣ долгихъ разговоровъ, англійскіе соціалистическіе лидеры отвѣтили, что ихъ вмѣшательство въ дѣло Коркскаго лорда-мэра было бы «неразумно». — «Онъ имѣетъ немалое сходство съ Ллойдъ- Джорджемъ», — говоритъ въ заключеніе объ одномъ изъ соціалистическихъ лидеровъ сестра лорда-мэра; въ ея устахъ это звучало приблизительно такъ: «онъ имѣетъ немалое сходство съ сатаной».

25-го октября 1920 года, на 74-ый день голодовки, Коркскій лордъ-мэръ, наконецъ, скончался. Умиралъ онъ въ бреду, говоря безсвязныя слова и напѣвая какую-то пѣсенку. «Онъ былъ совершенно безуменъ» («Не was as mad as could be»), — говоритъ его жена, видѣвшая его въ послѣдній разъ за нѣсколько часовъ до его кончины. У воротъ тюрьмы, въ предсмертные часы лорда-мэра, другіе фанатики, во главѣ съ его сестрами, читали вслухъ молитвы за упокой души умирающаго. Тутъ же рядомъ толпились фотографы съ аппаратами, журналисты съ записными книжками. Все это сливалось въ совершенно бредовую сцену. О кончинѣ лорда-мэра ирландскіе революціонеры оповѣстили своихъ условной телеграммой, по формѣ нѣсколько странной: «Наша лошадь выиграла».

Ихъ лошадь, дѣйствительно, выиграла. Это дѣло очень повредило Англіи. Десмондъ Шоу назвалъ его «коронной глупостью Даунингъ-Стритъ»{26}. Повидимому, передъ страшной смертью лорда-мэра, передъ несшимися изъ Ирландіи проклятьями, Ллойдъ- Джорджъ, человѣкъ не злой и суевѣрный, нѣсколько растерялся. Онъ разрѣшилъ революціонерамъ поставить въ соборѣ, у гроба умершаго, стражу въ формѣ республиканской арміи, разрѣшилъ покрыть гробъ шинъ-фэнерскимъ флагомъ.

Ирландскіе политическіе дѣятели сумѣли использовать дѣло, какъ слѣдуетъ. Де Валера выпустилъ о немъ воззваніе. Газеты въ Ирландіи писали, что «цивилизованный міръ содрогнулся». «Содрогаться» въ подобныхъ случаяхъ — ремесло «цивилизованнаго міра». Въ дѣйствительности, онъ не такъ ужъ интересовался ирландскими событіями. Англичане могутъ себѣ позволить больше, чѣмъ другіе народы: ихъ политическая фирма, въ смыслѣ свободы и порядка, имѣетъ достаточно старую, прочную и заслуженную репутацію. Первая въ мірѣ политическая культура метрополіи не даетъ, конечно, правъ на разныя вольности внѣ ея, но зато создаетъ очень прочную основу для publicité «въ общемъ и цѣломъ». Нѣкоторые англійскіе администраторы продѣлывали въ колоніяхъ такія дѣла, какія и не снились, напримѣръ, Муравьеву-Виленскому. Однако, этихъ администраторовъ никто «вѣшателями» не называлъ.