Земленыр, или Каскад приключений - [8]

Ребята были тронуты.

— А вы не пытались бежать? — спросил Вася.

— Трижды. И меня трижды ловили. Били и отвозили обратно. Я сам пробовал варить всякие зелья, чтобы снять с себя это окаянное земленырство, но тщетно. С годами вроде бы привык к одиночеству и чужбине и успокоился, но это только кажется. А вот заговорил с вами о родной сторонушке, и сердчишко затрепыхало, потянуло туда. Конечно, все мои сверстники сейчас или глубокие старики, морщинистые и безобразные, вроде меня, или вообще перемёрли, но сама Родина вечно молода и красива!.. Но вот, разбередил я себе душу, разнежился, того и гляди слеза пойдёт! Но нечего зазря раскисать! — Старик вздохнул, покачал головой, потом оживлённо хлопнул себя по коленям. — К чему я все это рассказал? К тому, что если бы смазать крылышко Ду-ю-ду какой-нибудь матушкиной мазью — вот бы польза была!

— Давайте! — воскликнула Люба.

— Но матушки уже нет. Не вынесла она моего изгнания, оскорбила короля, отказалась лечить и вскоре, я слышал, умерла. Еще бы, обоих сыновей лишилась.

— Как жаль! — вздохнула Люба.

— Да, матушки нет, но целы ее лекарства.

— Неужели? — встрепенулась Ду-ю-ду.

— Должны быть целы. Дело в том, что в последний день, перед тем, как меня схватили, неожиданно схватили, естественно, — засаду устроили, иначе бы я унырнул — ищи тогда, свищи меня! Фигушки! Не перекапывать же все королевство! А матушка почуяла угрозу и велела мне упрятать все склянки в нашем саду под землю. Сложила все в ларец, и я упрятал. Не помню точно — куда, но упрятал!

— Ура! — коротко сказал Пи-эр.

— Ура-то ура, да не совсем, — посожалел старик. — Ведь это где-то далеко, а где именно, я сам толком не знаю.

— Дойдём! — заверил Вася.

— Докатимся! — поддержал Пи-эр.

— Нам все равно делать нечего. А тут хоть Ду-ю-ду вылечим. Не можем же мы ее так оставить. Да ведь, моя хорошая? — проговорила Люба, прикасаясь к птичке.

Земленыр вздохнул:

— Ах, милые мои! Легко сказать «дойдём-докатимся»! Вокруг злющая охрана злющих королей! А на дорогах, говорят, появились какие-то страшные штуки!

— Какие? — шевельнулся Пи-эр.

— Например, опасность ШБ!

— ШБ? — вздрогнула Люба. — Что это такое?

— Никто не знает. Опасность ШБ — и все! Или вот другая опасность: РП — тоже неизвестная! Одну проскочишь — во вторую попадёшь! А еще говорят — третья есть! HP! Ни пройти, ни проехать! Смерть! Нет ничего хуже неизвестности! Где она? Откуда нагрянет? Может, уже над головой? — Дед, а следом и остальные, посмотрели вверх, но в солнечном небе было чисто и спокойно. Дед виновато кашлянул. — Смолоду я смелым был, а теперь, смешно признаться, трусоват, кажется! Конечно, очень может быть, что все эти опасности — пшик, но, с другой стороны, может быть, и не пшик!

— Тогда не надо, я против! — заявила вдруг птичка. — Если бы чик-чирик — и готово, тогда можно было бы рискнуть, а подвергаться опасности из-за меня одной — нет, я против! Будь я царь-птица или хотя бы жар-птица — дело бы другое, а то я — обыкновенная пичужка! Нет-нет, и не думайте даже!

— Ты пичужка необыкновенная! — заявила Люба.

— Ты живая — и в этом твоя высшая ценность! — встрял Земленыр. — И ты должна жить полноценной птичьей жизнью — летать, прежде всего!

— Это, конечно, хорошо бы!

— Ну, вот видишь!

— Но ради одной моей жизни нельзя рисковать!

— Можно! — грозно перебил старик. — И должно! Всеобщая жизнь на земле состоит из отдельных жизней: из моей, твоей, рысёнковой! И если мы не будем беречь каждую отдельную жизнь, мы не сбережём и всеобщую! Так что, Ду-ю-ду, помалкивай и слушайся старших! А кто здесь старший? Я!

— Правильно говорит Зем! — поддержал Пи-эр. — Подумаешь, опасности!

— Нас же четверо! — посчитала Люба. — Опасность, поделённая на четыре, это всего четверть опасности, так вроде в математике, а, Пи-эр?

— Так, клянусь радиусом!

— А если еще поделить на храбрость, — сказал Вася, — то остаётся пустяк!

— Нет! — возразил Пи-эр. — На храбрость не делят, а умножают. Правда, это не математический закон, а скорее — психологический, но все равно закон, а всякий закон можно выразить математически. Хотите, прямо у вас на глазах я выведу формулу относительной

опасности? А любая опасность относительна, как и все на свете. Итак, следите за моею мыслью! ОО = РО: (Н х Хр), где ОО — относительная опасность, РО — реальная опасность, то есть та, которая существует в действительности, Н — количество людей, а Хр — храбрость, стало быть. Чем, значит, храбрость больше, тем ОО меньше — тут обратно пропорциональная зависимость. Улавливаете суть формулы?

— Конечно, Пи-эр! — отозвался Вася. — Отличная формула!

— Да-да! — поддержала Люба. — Формула оптимизма — ябы так сказала! Молодец, Пи-эр!

— Причём, это она в самом упрощённом виде. А для полноты, чувствую, в неё надо ввести еще синус дружбы, тангенс находчивости, логарифм проворности и еще кое-какие коэффициенты помельче. Таких понятий нет, конечно, в математике, но они есть в жизни — значит, они подвластны математической обработке! Таким образом, опасности, которые поджидают нас, сводятся к величинам, стремящимся к нулю, то есть к безопасностям? Так чего же нам бояться, я вас спрашиваю? — воскликнул Пи-эр.