Землемер - [20]
МОЛЧАНИЕ.
ГАИШНИК. (Улыбается.) Темно, я думал…
АЛЕКСЕЙ. (Молчит. Быстро, тихо.) Кто тут? Кто?
ГАИШНИК. Это я. Я с дороги.
АЛЕКСЕЙ. Что вы хотели? Что? Что?!
ГАИШНИК. Нет, я на работе. Зашёл воды попить. Там колонка не работает. А тут люди живут?
АЛЕКСЕЙ. Тут люди живут. Тут живут люди. Тут живут. Тут живут. Я не смогу найти свечу, посветите себе в лицо, я посмотрю на вас.
Гаишник светит себе в лицо, улыбается.
ГАИШНИК. Видно?
АЛЕКСЕЙ. Почему вы улыбаетесь?
ГАИШНИК. Так.
АЛЕКСЕЙ. Почему?
ГАИШНИК. Весна, тепло, ласточки щебечут тихо. Прошёл дождь и снег последний растаял и тепло, и хорошо на улице. Люблю, когда весна.
АЛЕКСЕЙ. Вы поэтому улыбаетесь?
ГАИШНИК. А разве плохо? Повода нет?
АЛЕКСЕЙ. Только поэтому?
ГАИШНИК. Поэтому.
АЛЕКСЕЙ. Правда? Любите весну?
ГАИШНИК. Очень.
Молчат, смотрят друг другу в глаза.
АЛЕКСЕЙ. Сядьте. Я найду воду. Где-то была банка с соком. Сейчас найду. Сядьте.
Ходит по комнате, переворачивает какие-то вещи, ищет банку с соком.
По дороге к дому идут Тоня и Официант. Он закинул пиджак за спину, держит его за петельку для вешалки. Идут, смеются, крошки кидают в воздух, ласточки на лету хватают их.
АНТОНИНА. У отца фамилия была “Дементьев”, писалась я в школе по матери “Петрова”, воспитывалась у бабушки, у которой почему-то осталась девичья фамилия “Иванова”, вышла замуж — стала “Сергеева”. А во второй раз — стала “Манукян”, с третьим, с ним, не расписывались, а все зовут меня Антонина Сорина, а все документы у меня на фамилию Коростелева, которая я даже и не знаю откуда появилась. Вот кто я, может мне кто-нибудь сказать? Я бабочка. Порхаю. Люблю любить. Ну, не любить, а называется так на человеческом языке. В общем, люблю увлекаться! Глупая очень. Да? Плохо, как плохо всё! (Смеётся.)
ОФИЦИАНТ. Да что у вас плохого?
АНТОНИНА. Плохого? Часто хочу выпить лишнего, травки покурить, потом сесть за руль чьей-нибудь машины и врезаться в столбик, не случайно, а специально, понимаешь?
ОФИЦИАНТ. Почему?
АНТОНИНА. Не знаю. Так просто. Бессмысленно всё, в общем-то, нет?
ОФИЦИАНТ. Ладно болтать, молодая, хорошая, красивая, какой столбик, твоя болтовня — то же самое, что в угол, на нос, на предмет, да? Ты просто интересничашь передо мной, глупышка?
Ворона упала с неба к ногам Официанта и Тони. Она смеётся, он ткнул ногой ворону.
АНТОНИНА. Опять как в театре. В самый трагический момент падают номерки. (Смеётся.) И ни капельки не пугает. Я мечтала стать актрисой! Ты любишь театр?
ОФИЦИАНТ. Безумно.
АНТОНИНА. (Достала из сумки ослика-игрушку, тычет им в официанта.) Смотри у меня какой Фантик, забодаю-забодаю-забодаю!!! (Хихикает.)
ОФИЦИАНТ. Дурашка маленькая, артистка! (Смеётся, целует Тоню, прижимает к себе.)
Тоня прижала палец к губам, побежала к туалету, скрипнула дверкой.
Гаишник в комнате Алексея сел на стул, закрыл глаза и заснул. Алексей нашёл банку с соком, пришёл в комнату к себе. Присел перед Гаишником на пол, смотрит на него, улыбается. Гаишник во сне тоже улыбается.
По первому этажу кто-то ходит.
Алексей ковыляет на балкон. Вглядывается в темноту, кричит:
АЛЕКСЕЙ. Эй, кто там? Кто там, ну?
Официант помолчал, потом вышел из тени берёзы ближе к балкону, сплюнул на пол, сказал:
ОФИЦИАНТ. Ну, чего?
АЛЕКСЕЙ. Кто? Кто это?! Чего тебе надо? Ты дьявол! Он спит, не тревожь его! Зачем ты пришел?!
ОФИЦИАНТ. Бред какой-то. Кто тут дьявол? Я девочку провожаю. Смешную девочку. А что? Нельзя? Она твоя? Нет ведь. Или твоя? Иди сюда, поговорим, ну?
АЛЕКСЕЙ. Я ведь спущусь, я могу спуститься, не веришь, я могу спуститься, дьявол!!!! Уходи отсюда, иди к чёрту, иди к тому, кто тебя послал, уходи, сказал, ну?!
ОФИЦИАНТ. (Смеётся.) Идиот. Я ему про лепёшки, а он мне про говёшки.
АЛЕКСЕЙ. Убирайся!
ОФИЦИАНТ. (Смеётся.) Эй, ты, в натуре? Сегодня ты мне не платишь и я тебе прягать не обязан! Ты иди сюда, а не я к тебе, ну? (Хохочет.) Иди сюда, красавчик, я тебе кое-что на ушко скажу! Глянь, что сделаю!
Подошёл к березе, развязал изоленту, подставил ладони — берёзовый сок капает ему на руки, он себе в лицо сок бросает, смеётся.
АЛЕКСЕЙ. Не смей, не смей, что делаешь?!
ОФИЦИАНТ. (Смеётся.) Того и делаю, что нравится, что дозволено!
АЛЕКСЕЙ. Старик! Это ты, старик!!!!! Старик!!!! Старик, ты пришёл, я увидел тебя, тот самый старик!!!!! Я убью тебя, старик, я убью тебя и буду жить вечно, я не умру, старик!!!!!!! Я спустился! Я буду жить! Неправда, неправда, это не могила, это не смерть, неправда!
Алексей бежит по коридору, падает, кубарем сваливается с лестницы. Из туалета выскочила Тоня, визжит. Официант бьёт Алексея, пинает его ногами.
АНТОНИНА. Алёшка?! Зачем ты спустился! Сволочь проклятая, ты кого бьёшь?! (Хлещет Официанта по щекам.) Не смей, сволочь проклятая!!!!
ОФИЦИАНТ. Ну-ка, ну-ка, ты, прибери обмылки! Чего, а? Знаете, что? А пошли вы оба! Только тебе, подруга, скажу: начала ты хорошо, да потом что-то скурвилась. Да мне — вы оба, знаете, что… Пока, лярва.
Ушёл в темноту, свистит. Алексей отталкивает Тоню, нашёл валяющуюся на полу изоленту, завязывает березу.
АНТОНИНА. Лёшка, не сходи с ума, иди в дом!!!
Алексей кое-как замотал берёзу. Потом кинулся к окнам первого этажа, прильнул к выгнившему в ставне сучку, долго и внимательно смотрит туда, в мерцающий огнями подвал.
