Зелимхан - [76]

С перепугу купец, еле передвигая непослушные ноги, тащился рядом со своими спутниками, и голова его кружилась, будто его ударили чем-то тяжелым.

Пройдя еще несколько улиц, Зелимхан, довольный своей выходкой, попрощался с адвокатом и быстро ушел. Жалобу его Шараев обещал отправить генералу.

— Обманул он меня, — тоскливо сказал адвокат купцу, когда они остались одни. — Выдал себя за моего родственника из Алазани.

— И ты не знал, что он абрек Зелимхан? — еле проговорил перепуганный Далгат.

— Нет, конечно, — соврал адвокат.

— А мне он с самого начала показался подозрительным. А какой грозный человек. Такой сотрет любого генерала в порошок. Вот он, оказывается, какой — Зелимхан!

«Хорошо, что он напугал тебя», — подумал Шараев, а вслух сказал:

— Если власти дознаются об этой встрече, нам обоим не сносить головы. Так что ты лучше помалкивай, мы с тобой ничего не видели, не знаем...

— Но ведь нас люди видели! — схватился за голову купец. — Может, лучше пойти сейчас же в полицейский участок да рассказать там все, и они поймают его. Он недалеко ушел.

— Ты что говоришь? Подумай, — зашипел адвокат. — Он уже далеко отсюда, за городом, а нам с тобой достанутся хлопоты. Запомни, — прошептал он купцу на ухо. — Молчание — золото!

11.

Повесив Саламбека из Сагопши, генерал Михеев не почувствовал ожидаемого облегчения. В вверенной ему области стало еще хуже: Зелимхан, как бы в отместку за Саламбека, в тот же день убил князя Андрекова — одного из людей, с которыми генерал дружил семьями.

С тех пор Михеев был сильно не в духе. Приезд же генерала Шатилова окончательно вывел его из равновесия. В решении наместника Кавказа прислать на Терек своего помощника Михеев усматривал недоверие, попытку подменить его. С этого момента все вызывало у него раздражение.

Большой и уютный кабинет Михеева помещался на втором этаже. После недавнего ремонта в нем пахло свежей краской.

Генерал сидел за большим письменным столом, обитым зеленым сукном. На столе рядом с бронзовой фигурой ермоловского солдата стоял бронзовый же чернильный прибор.

Напротив Михеева в кресле расположился его помощник по гражданским делам — немолодой подполковник. Он негромко докладывал генералу о положении в области. Когда доклад был закончен, уже складывая бумаги в папку, подполковник, сказал:

— Осмелюсь доложить, Спиридон Петрович, что в городе ходят слухи о возможном нападении Зелимхана с целью похищения вашей дочери. Утверждают, что он потом предложит вам вернуть ее лишь в обмен за свою семью.

Генерал поднял голову, его бесцветные глаза встревоженно уставились на помощника.

— Этого еще не хватало! — Михеев растерянно опустил руки.— Вы хоть понимаете, что говорите? — и он встал.

— Да, ваше превосходительство, — помощник тоже поднялся,— именно поэтому я счел нужным сообщить вам. Михеев подошел к окну и погрузился в мрачное раздумье.

— Нет, этот разбойник не решится на такой шаг, — сказал он наконец, не отрывая глаз от ветки, качающейся за стеклом. — Это просто обывательские разговоры. Что он, жизнью не дорожит, этот Зелимхан?!

— Позвольте заметить, ваше превосходительство, — вежливо заговорил помощник, — что, вероятно, так думали и в Кизляре, когда...

— Вы за кого меня принимаете, господин подполковник, — насупился генерал. — Здесь не Кизляр, а Владикавказ. Понимаете, Владикавказ!

— Так точно, ваше превосходительство, Владикавказ, — почтительно склонился подполковник.

Некоторое время Михеев задумчиво расхаживал по кабинету. Брови его поминутно вздрагивали, чувствовалось, что серьезная тревога все больше овладевает этим, обычно столь уравновешенным человеком.

— Пора кончать все это, — вдруг угрюмо произнес он, ни к кому не обращаясь.

— Вы что-то сказали, ваше превосходительство? — неуверенно спросил подполковник.

— Нет, — резко ответил генерал и неожиданно спросил: — Как там ведет себя эта?.. Словом, жена абрека? Она дала какие-нибудь показания?

— Жена Зелимхана вчера разрешилась мальчиком, — доложил помощник без выражения, поскольку не мог представить себе — хорошо это или плохо.

Не сказав ни слова, генерал хмуро направился к выходу. За ним неуверенно шел подполковник. Когда они вышли, к Михееву подскочил адъютант.

— Ваше превосходительство, фаэтон подан.

Генерал обернулся к своему помощнику:

— Сегодня же допросить обеих женщин и, если не скажут ничего полезного, немедленно отправить в Сибирь. Пусть этот мошенник ищет их там, а не здесь. И в голове пусть не держит, что в судьбе его семьи хоть что-нибудь зависит от меня лично!..

Возле фаэтона стояли горожане и крестьяне-горцы в рваных бешметах и папахах. Завидев выходящего генерала, горцы заговорили, перебивая друг друга. Вот уже третьи сутки они не могли дождаться приема у начальства.

Михеев отыскал глазами переводчика из чеченцев и сказал:

— Займитесь с ними.

— Слушаюсь, господин генерал, — отчеканил тот, вытягиваясь в струнку.

— То-то. И чтобы этой толпы мне здесь больше не приходилось видеть.

— Слушаюсь.

Михеев и его адъютант в полном молчании уселись в фаэтон. Кучер тронул вожжи, и вороные кони рванули.

И вдруг генерала пробил озноб. «А что, если там, в толпе этих оборванцев, находится неуловимый Зелимхан?» — подумал генерал, с содроганием ощущая всю незащищенность своей спины от меткой пули абрека. Он даже инстинктивно нагнулся, но выстрела не последовало, только было слышно, как цокают копыта по булыжникам мостовой.