Зеленый Феникс - [6]

– Вы, наверное, люди Энея.

Ее голос не разрушил впечатления нереальности. Он звучал, как соловьиная песнь, только в нем не было ее щемящей тоски.

– Она моя бабушка? – спросил Асканий шепотом.

– Нет, она просто девушка. Афродита не имеет возраста. Но может, это Геба или Ирида.[15]

– Да, мы его люди, – сказал Асканий громко. – Наши имена Феникс и… Зимородок. Эней остался рядом с кораблями.

– Когда я увидела тебя, – обратилась она к Энею, – то подумала, что ты и есть Эней. Ты стоял в воде спиной ко мне. Я видела только седые волосы, свидетельствующие о годах и странствиях. Но затем ты обернулся, и я поняла, что вы – братья. Феникс и Зимородок. Птица жизни и птица мира.

– Зачем тебе нужен Эней? – спросил Асканий.

Он не доверял этой девушке. Конечно, она не была амазонкой, подобно поклявшейся убить Энея царице вольсков Камилле, чей народ вступил в союз с Карфагеном. Но существуют женщины, чьим оружием является хитрость, как, например, Елена.[16]

– Чтобы приветствовать его, – сказала она. Затем быстро (как показалось Асканию, слишком быстро) добавила: – Я никогда раньше не видела обнаженных мужчин. Вольски всегда носят туники или доспехи. Даже если бы и не носили, все равно, смотреть особенно не на что. Ими ведь правят женщины. Конечно, я видела фавнов, но они, скорее, козлы, чем люди. Мне всегда говорили, что мужчины отвратительны. Колючая щетина и грязь на всем теле. Но мне кажется, вы оба очень красивы. Это слово подходит для мужчин? Гораздо красивее, чем женщины. Я хочу сказать, мне нравится ваша кожа бронзового цвета и твердые мускулы. – Она показала на свою грудь: – Наверное, вы считаете, что мне не повезло. В том месте, где вы плоские, я выпуклая.

Асканий рассмеялся:

– Это как посмотреть.

Она подошла к ним.

– Ты нас не боишься? – спросил Асканий.

– Почему я должна бояться?

– Мы – воины. А ты беззащитная женщина.

– Разве мне надо защищаться от вас?

– От меня – да!

Он был глубоко взволнован этой таинственной юной незнакомкой, излучавшей женственность, хотя по-прежнему не доверял ей. Как и большинство воинов, он нередко силой овладевал женщинами в захваченных городах, а несколько городов уже сдались Энею и его товарищам, уцелевшим после взятия Трои. Мало что может сравниться с удовольствием овладеть женщиной, которая умело разыгрывает сопротивление, но знает, когда пора уступить. Асканий потерял им счет, начиная со своей первой победы в уже довольно зрелом пятнадцатилетнем возрасте. Некоторые сдавались сразу, другие сопротивлялись, но в конце каждая из них ощущала удовлетворение. В городах Эллады – Тирине, Микенах, Афинах и даже в менее суровых Трое и Дардане – насилие не всегда воспринималось как оскорбление, но нередко как проявление внимания. Лишь совершенное в храме, как это сделал Аякс, овладев там Кассандрой,[17] оно считалось преступлением. Хотя и сам Зевс нередко показывал подобные примеры.

– Ты хочешь сказать, что убьешь меня?

– О нет. Это была бы невосполнимая потеря!

– Тогда, наверное, ты собираешься меня поцеловать. И – как это говорят – владеть мной?

– Нет, не владеть, а овладеть.

– Для меня это звучит одинаково. Однажды меня уже целовали, и если то, что следует за этим, еще сильней, я не знаю, что со мной будет.

– Все зависит от того, кто это делает. Я очень нежный.

Совершенно невозмутимо она вынула из зачесанных наверх волос медную булавку. Булавка была очень острой, верхушку ее украшала пчела. Совсем как маленький меч.

– Я заколю одного из вас, а затем убегу от другого. Могу поспорить, что ни один троянец не догонит меня.

– Тебе не потребуется защищаться от нас своим крошечным оружием, – сказал Эней. – Отвернись, пожалуйста, мы наденем набедренные повязки.

– Я никогда не поворачиваюсь спиной к незнакомцам, – ответила девушка. – Это или неприлично, или небезопасно. И потом, я уже все, что можно, видела. Когда вы оденетесь, вы поговорите со мной еще немного?

Она сидела на камне, покрытом мхом, и улыбалась им обоим, Энею немного больше. Зеленые волосы, красиво отливающие золотом, острые уши, миниатюрная фигурка – наверняка дриада, кто же еще? Уже несколько веков, как они исчезли с восточного побережья Великого Зеленого моря, а затем с Крита, острова, имеющего форму корабля. Но здесь они по-прежнему живут и, похоже, процветают, а может, даже и правят.

– Ваш зверь не злой? У него хитрые глаза. Я плохо знаю дельфинов. Они не часто заплывают в Тибр, а я редко хожу к морю. Оно слишком далеко от моего дуба.

– Вообще-то он добрый, – сказал Асканий. – Но только не с теми, кто хочет сделать что-нибудь дурное моему… брату и мне.

Он все еще не доверял ей, и не доверял тем больше, чем сильнее она волновала его каким-то новым чувством, большим, чем просто желание, хотя он страстно желал ее. Так или иначе, он ощущал, что от нее исходит какая-то угроза.

– У меня тоже есть друг. Видите?

Она показала на пчелу, лениво кружащуюся над ее головой:

– Я зову его Бонус Эвентус, потому что он приносит мне удачу. Он, правда, трутень и не может жалить. Но зато сообщает все новости. А теперь расскажите мне о вашем предводителе. Мы столько слышали о нем. Правда, то, что говорят, не всегда верно. Нам рассказывали, что он предал свой город и помог эллинам захватить его, а затем оставил в горящей Трое свою жену.