Зеленые ворота - [25]

Король, довольный и взволнованный этим зрелищем, от которого захватывало дух, аплодировал стоя, а вместе с ним аплодировали все окружавшие его вельможи, не исключая даже адмирала де Клиссона.

Под звуки оваций и приветственные крики по трапу, переброшенному с палубы «Зефира», на помост сходил Ян Куна, прозванный Мартеном, ведя пред очи Генриха IV сеньорину Марию Франческу де Визелла. Шел медленно, с гордо поднятой головой, и каждый его шаг, и каждое движение атлетической фигуры знаменовало уверенность физической силы, уверенность в себе, свойственную неустрашимым людям, как определил д'Обиньи, который тут же воспылал горячей симпатией к этому сорвиголове.

Остановившись в десяти шагах перед креслом короля, оба склонились во вполне приличном придворном поклоне, что в свою очередь вызвало искреннее удивление мсье д'Арманьяка и доставило большое удовольствие Росни, который был главным автором и режиссером этого небывалого зрелища.

Король почувствовал себя растроганным, и причем до такой степени, что слезы засверкали на его глазах. Поскольку женщина, видимая сквозь слезы, всегда кажется ещё красивее, вид разрумянившейся сеньориты взволновал его ещё больше. Генрих привстал и подал ей руку, а когда она склонилась, чтобы её поцеловать, взял её за плечи и сам запечатлел почти отцовский поцелуй на её щечке.

Потом повернулся к Мартену, который стоял на шаг позади.

— Вы оказали нам и Франции немалые услуги, капитан Мартен, — торжественно произнес король. — Выказали большую расторопность, отвагу и талант командира, захватив испанский конвой в Бискайском заливе, а затем — солдатскую верность и рвение, спеша на помощь нашему флоту под Олероном. И наконец, невзирая на перевес врага, отбили наш флагманский корабль «Виктуар», уже захваченный испанцами. И сией героической атакой помогли победе, склонив весы фортуны в нашу сторону едва ли не в последнюю минуту, когда нам уже грозило поражение. Такой поступок, особенно совершенный в столь трудных и опасных обстоятельствах — тут он мельком покосился на Марию Франческу и едва заметно усмехнулся — в обстоятельствах, которые нам известны, не может остаться без подобающей награды.

— На колени, — шепнул Мартену мсье де Бетюн.

Ян покосился на него, немного удивленный, но выполнил совет, король же обнажил шпагу и, отступив на шаг, коснулся сверкающим клинком его плеча.

— С этой минуты, — сказал он, — мы принимаем тебя в число французского дворянства как Яна де Мартена, даруя это достоинство и титул тебе и твоим потомкам по наследству на все времена.

— Встань, — вновь шепнул де Бетюн.

Мартен встал и к своему безмерному удивлению оказался в объятиях короля, который расцеловал его в обе щеки.

— Благодари, — услышал он спасительный шепот де Бетюна, который приводил его в себя и управлял его движениями.

— Ваше величество! — выпалил он от всего сердца. — Чтоб первая пуля меня не миновала, если рассчитывал я на какую-то награду, а тем более на что-то подобное! Не знаю, как и благодарить Ваше королевское величество за этот почет, но если пожелаете, чтобы я в одиночку бросился на всю испанскую Армаду, можете быть уверены, что я это сделаю и — Господь мне свидетель — сделаю с истинным наслаждением!

Король ещё раз сжал его в объятиях, смеясь до слез.

— Пока я не желаю ничего подобного, — сказал он, несколько успокоившись. — Но если на палубе твоего корабля найдется пара бутылок сносного вина, пригласи нас туда, чтобы мы с приятелями могли выпить за здоровье твоей дамы сердца и за твое тоже.

На «Зефире» нашлись не только пара бутылок, но и пара бочонков вина, и притом наилучшего сорта, а предусмотрительный де Бетюн велел доставить на корабль закуски, печенье и десерт, приготовленные в кухне адмиральской галеры.

— Ваш помощник сумеет без риска провести корабль вверх по реке до самого Бордо? — спросил он затем Мартена.

— Сумеет ли! — рассмеялся Ян. — Если ваша милость прикажет, поплывет куда угодно, лишь бы под килем был хоть фут воды и дуновение ветра хоть чуть колыхало паутинку.

— Хорошо. Тогда пусть отчаливает — и в путь. Галера поплывет за нами.

Мартен поклонился.

— Им придется изрядно приналечь на весла, чтобы не потерять из виду кормы «Зефира».

Отдав команды, он вернулся к своим высоким гостям как раз вовремя, чтобы выпить за здоровье короля — тост, провозглашенный адмиралом де Клиссоном. Потом последовал длинный ряд других тостов, а мсье д'Обиньи в импровизированных строфах присвоил свежеиспеченному дворянину капитану «Зефира» почетное гражданство острова Олерон — как его губернатор.

Мария Франческа сверкала красотой и обаянием. Она была невыразимо счастлива, и если и желала чего-то еще, то разве только, чтобы её могли увидеть в этом окружении Сюзаннна де Фронту и её воспитанницы, да ещё баронесса де Трие, глуховатая мадам де Шико и графиня де Бланкфор, которые наверняка окончательно пожелтели бы от зависти. Король, рядом с которым она сидела, склонялся, чтобы шептать ей на ухо комплименты, придворные из его свиты расточали ей любезности, Росни восхищался её драгоценностями, а д'Обиньи возражал, что хотя те и великолепны, но все же уступают красотой и блеском её глазам и ослепительным зубкам. Выпив несколько бокалов вина, она чувствовала легкое приятное головокружение, однако была достаточно рассудительна, чтобы знать меру. Ее забавный французский, которым она пользовалась отважно и без малейшего смущения, развлекал и вместе с тем ещё больше умилял короля. Они оба покатывались от хохота, и Генрих чувствовал себя помолодевшим лет на двадцать.