Зеленые погоны Афганистана - [48]
За это меня вновь представили к награде и дали отпуск. Но в отпуск не поехал — прикинул, пока доеду, пока вернусь, дома останется побыть всего ничего. Получится как в фильме «Баллада о солдате». Решил провести отпуск при части. Но бездельничать не получилось. Как только началась очередная операция, вылетел с остальными, забыв про свой отпуск.
Скоро я стал старшиной. Появились свои предпочтения в применении тактических приемов и оружия. АГС мне не нравился, шума много, а толку мало — осколки мелкие, душманы такие ранения переносили легко, поскольку они от природы очень хорошо переносили боль. К тому же, ночью АГС сильно демаскирует позицию. Не всегда эффективен был автомат калибром 5,45 мм, особенно в «зеленке». Бывает, бьешь по духу, знаешь, что должен попасть, а пули отлетают от веток и никакого результата. Для этого лучше подходил АКМ, калибром 7,62 — он давал меньше рикошетов. Такие автоматы были у духов, в основном китайского и египетского производства. Но ввозить на территорию Союза мы не могли. Поэтому у нас сложилась любопытная практика. В районах, где была «зеленка» мы создавали тайники, куда закладывали трофейные автоматы 7,62 мм. А так как воевать приходилось в одних и тех же местах по нескольку раз, эти тайники иногда пригождались. В тайниках оказывалось и совсем экзотическое оружие, такое как английская винтовка «Ли Энфилд». В просторечии ее называли «бур». Этот «бур» имел сумасшедшую убойную силу и отличную точность, поэтому на операциях очень сильно пригождался. Конечно, это все выглядит партизанщиной. Но подобное лечат подобным.
Постепенно война получала все большее ожесточение. Во время прочесывания одного из кишлаков бойцами был обнаружен труп женщины. Она была местной учительницей. Душманы выкололи жертве глаза, вырвали язык и распяли на кресте. Наших солдат это просто шокировало — до какой степени ненависти и безумства нужно было дойти, чтобы сотворить такое!
Трофейный «бур» всегда вызывал неподдельный интерес
Это была простая женщина, которая хотела, чтобы афганские дети были грамотными. Не только дети богатеев, но и бедняков. А они с ней такое… Ведь мы там были не только, чтобы воевать. Я видел, как благодаря советской помощи там появлялись дороги, строились школы, предприятия. Но сейчас об этом никто не вспоминает!
Постепенно характер боевых действий изменился. Чувствовалось, что противник постоянно усиливается. Духи постоянно получали новое лучшее снаряжение и вооружение, бороться с ними было все сложнее. Заметно это было и возросшему среди пограничников числу раненых, контуженных, а то и убитых.
Летом восемьдесят пятого в группе погиб молодой офицер — лейтенант Колмыков. Неожиданно на той стороне возникла «обстановка». Личный состав ДШМГ подняли по тревоге. Группа построилась на плацу, и тут выяснилось, что всех опытных офицеров отправили в отпуск. За старшего оставался лейтенант Колмыков. Он был совсем неопытным, лишь недавно перевелся в ДэШа. К тому же накануне к лейтенанту из России прилетела жена с ребенком. Словом, по всему Колмыков мог не лететь. Капшук слышал, как начальник отряда предложил вызывать из военного городка более опытного офицера, находившегося в отпуске, либо найти для группы кого-нибудь из штаба. Но Колмыков поступил по совести — отправился на операцию сам.
Пока мы загружались в вертолет, Колмыков посмотрел на ребеночка, поцеловал его, попрощался с женой, она, конечно заплакала. Но лейтенант успокоил, мол, операция простая, Действительно, нужно было всего лишь прикрыть колонну. Часто такие операции обходились вообще без стрельбы. Но не в этот раз… Высадились, рассредоточились, там был кишлаку подножия небольшой горы. Колмыков и Игорь Чувгай решили разведать эту высотку. Только поднялись, как по нам сверху открыли огонь. Мы тут же рассредоточились и стали окапываться. Но это было трудно — грунт одна щебенка. Слышу — по рации Чувгай кричит: «Лейтенанта ранили!» Сержант Вася Хамко, командир второй боевой группы, говорит — нужно идти на помощь. Побежали — я впереди, за мной Хамко, следом наш доктор — Геннадий Конников. Бежали «переставкой» — я бегу, подавляю огнем противника. Патроны у меня заканчиваются — бежит Хамко. Пока он стреляет, я перезаряжаюсь. Тут выяснилось, что еще одна группа духов засела в одном из домов в кишлаке, справа от моей группы, совсем близко. Они открыли огонь, и попали в Хамко, в живот. Доктор с аптечкой кинулся к нему и вдруг кричит: «Витя смотри справа!». Смотрю — из-за дувала выскакивают трое духов, наверное, хотели нас добить или взять в плен. Мы оказались в пяти-шести шагах. Все происходило почти мгновенно. На автомате я успел как-то перезарядиться и навскидку ударил по ним. Они оказались близко друг к другу — положил всех одной очередью. Тут подбежали остальные бойцы, оттащили Хамко в укрытие, а я побежал дальше. Добрался до Колмыкова с Чувгаем — смотрю все. По лейтенанту определенно стрелял снайпер, попал в голову. Колмыков был без каски, в берете. Хоть и говорят, что от пули каска не спасает, но на большой дальности она, может, и защитила бы. А так пуля точно попала в кокарду на берете, и вошла в череп…
