Зеленоглазое чудовище - [136]

— Мне противно говорить, Эндрю, но я должен справиться с этой ситуацией до конца. Все было бы великолепно и прекрасно, если бы не вмешалась эта… эта хитрая, ловкая…

Он снова оборвал фразу.

— Старина, давай договоримся раз и навсегда. Я не знаю, как ты это воспримешь… Но пришла пора тебе узнать, что самое лучшее в твоей жизни произошло тогда, когда грабители всадили две пули в эту горбатую сучку — твою жену.

Глава XIV

Эндрю ждал чего-то подобного. Что бы Лем ни сказал, было понятно, что единственное средство отмыть себя для него в том, чтобы очернить Маурин. Эндрю сидел молча, просто наблюдая за тем, как его «отчим» ерзал в кресле.

— Это нелегко слышать, старина. Я имею в виду — она обвела тебя вокруг пальца, так ведь? По крайней мере вначале. И я не осуждаю тебя. Она меня самого поразила сперва, когда ты привел ее сюда. Всегда такая обаятельная, столько бегала вокруг твоей матери. Да, думал я, Эндрю отхватил себе сочный персик. Но так было только сначала. Скоро я раскусил ее. «Здесь что-то не то», — говорил я себе. Твоя мать ведь тоже видела ее насквозь, не так ли? Никогда не доверяла ей. У нее врожденное чутье на такие подделки.

Лем взглянул еще раз на закрытую дверь в ванную.

— Да, старина. «Этой девочке что-то надо, все это неспроста», — говорил я себе и пытался понять, в чем же дело. Знала ли она, что твоя мать намеревалась оставить свои деньги Неду? Мы-то знаем, что это уже устроено, так было заранее решено, поскольку ты унаследовал бизнес твоего отца. Но это ли было ей нужно? Расточала ли она свое обаяние в надежде заставить старушку изменить свое завещание? На этом я в конце концов и остановился, и то, как все потом повернулось, показало, что я не слишком ошибался.

Лем допил последний глоток мартини, в рот попал кусочек лимонной кожуры. Он вынул его большим и указательным пальцами.

— Понимаешь, старина, все пошло наперекосяк примерно восемь месяцев назад… из-за Руви. Представляешь, что твоя женушка делала? Она следила за мной всякий раз, когда я выходил днем, и потом однажды появилась в доме, когда там была только Руви. Бедная Руви, у нее всегда была доверчивая душа. Маурин пробыла всего час или два и сумела заполучить от нее всю историю сразу, а потом принялась за меня. На следующий же день — это был четверг, день, когда твоя мать посещает доктора Вилльямса, чтобы сделать противоаллергические уколы, — она позвонила мне снизу. Я пригласил ее, и она зашла, помахивая той фотокопией брачного договора.

Эндрю решил не перебивать. Лучше всего было выслушать Лема до конца. До сих пор все сходилось. Лем всячески избегал упоминания о своих собственных попытках шантажировать Маурин. Он выставлял себя в роли жертвы немотивированной агрессии. Однако это было довольно разумно. Если бы Эндрю находился на месте Лема, наверняка он воспользовался бы такой же версией.

Лем, казалось, погрузился в размышления. Наконец он тряхнул головой.

— Бедная Руви, нельзя осуждать ее за отсутствие мозгов. Она не умеет лгать. Никогда не умела. Ты мог видеть это сегодня. Вся та ерунда, которую она придумала для тебя о Маурин — ее подруге, приходившей навестить ее, приносившей подарки… десятилетний ребенок сразу бы раскусил, что к чему. Она видела Маурин только единственный раз и возненавидела ее. Из-за меня, разумеется. Я не представлял себе, что Руви могла бы возненавидеть кого бы то ни было, пока как-то, через пару дней после посещения Маурин, я не заглянул к Руви и не увидел, что она делала: она вырезала заглавные буквы из газет и приклеивала их на листок бумаги. Анонимное письмо, ты знаешь. Она призналась, что уже послала тебе одно, до того она была обеспокоена из-за Маурин. Разумеется, я тут же прекратил все это дело. Анонимные письма — я не шучу! Есть такие вещи в жизни, до которых не следует унижаться. Бедная Руви, она была совершенно пристыжена, когда я объяснил ей это, но она только пробовала осадить Маурин единственно ради меня.

Что ж, вот и объяснение письму. Даже если все остальное было обманом, Эндрю мог поверить в это. Он представил, как Ровена Ла Марш расхаживает с ножницами и клеем, а три чихуахуа тявкают и кусают ее за юбку.

ВЫ ЕДИНСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК В НЬЮ-ЙОРКЕ, КТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ О ВАШЕЙ ЖЕНЕ.

— Сам понимаешь, дружище, куда мне было деваться? — Лем наклонился чуточку ближе к Эндрю, как бы подчеркивая тем самым их взаимопонимание и доверительность. — Да, тот четверг. Маурин вошла в квартиру, прелестная, благоухающая, такая же, как всегда. Тебе стоило бы посмотреть на нее. Тебе бы следовало послушать, как она все гладко излагала. «Взгляни-ка, что я нашла», — сказала она, помахивая той копией брачного договора. Кто бы не растерялся? Она, конечно, не сомневалась, что у меня были вполне веские причины для совершения повторного брака, но, подумай только, как ужасно для бедного мистера Прайда, если это когда-нибудь выйдет наружу, тем более что моя другая жена является столь примечательной персоной. И — можешь ты поверить? — она достала какую-то бульварную газетенку с фотографией пьяного происшествия на улице с бедняжкой Руви. Должно быть, она ходила в библиотеку или еще куда-то и откопала это.