. Член Национального центра, сумевший, после провала организации, перейти на нелегальное положение и добраться до белого Юга, генерал Н.Н. Стогов, дал свою характеристику волоколомским зеленым. По прибытии в белый лагерь, он 27 ноября (10 декабря) 1919 г. подготовил доклад о положении в Советской России. Генерал указывал на резкое поправение всех слоев населения, отмечал, что переживающий большевизм как грабеж великоросс начинает разворачиваться к началам настоящей государственности. Подмосковные крестьяне, по его наблюдениям, считали революцию делом господским, к которому крестьяне непричастны. При этом все ждут царя, «теперешнее время считают за смутное и все, что теперь делается, как бы не за настоящее». Проживая на московских окраинах, генерал вошел в сношения с дезертирами. «Подготовляя восстание в Москве, завели связь с дезертирами Волоколамского уезда, коих к началу сентября насчитывалось до 6000 чел. При первом разговоре были очень скупы на слова, пока не выяснили, что говоривший с ними монархист; тогда хлопнули его по коленке, сказав: «вот это так, это по-нашему, давай толковать»
>449. К сожалению, ни в докладе, ни в дальнейшей жизни генерала никаких подробностей взаимодействия с организованными дезертирами не появляется. Приведенный отрывок не позволяет даже установить, говорил ли с дезертирами сам Стогов или третье лицо. Однако сама характеристика взаимодействия в документе, который носил служебный характер, весьма ценна. В то же время арестованный ВЧК белый подпольщик В.В. Ступин в своих показаниях отрицал устойчивые связи с зелеными: «О связях с подмосковными окрестностями могу показать, что попытки связаться с зелеными не имели успеха, так как: 1) зеленые, как явление временное, исчезли; 2) не с кем было связываться. О каких-либо теперь устанавливаемых связях твердо не знаю. Миллер говорил, что он намечает что-то в этом отношении». В показаниях другого арестованного упоминаются поездки в Рязанскую губернию и Сергиев Посад для связи с зелеными, без видимых результатов. Еще один подследственный дает такую информацию: «.с зелеными в Волоколамске устанавливал связь Ступин, а Зверев говорил, что если бы ему это дело передали, то он лучше бы сделал». Ступин поручал послать человека на станцию Рыбное Рязанской губернии для связи с зелеными, но кандидат на поездку заявил, что он не дипломат, а военный и такого поручения исполнить не может. Весьма характерная и потому, вероятно, вполне правдивая информация. При этом конкретные адреса, по которым подпольщики собирались разыскивать зеленых, показывают наличие если не связей, то, по крайней мере, более или менее определенной информации. В воззвании Добровольческой армии Московского района, подготовленном подпольщиками, содержится явное указание на связь с крестьянами: «Подмосковные крестьяне! Вы частью уже примкнули к рядам Добровольческой армии». И далее предлагается программа действий на случай вооружейного выступления, которая подразумевает как минимум хорошее представление о настроениях и возможностях окрестных крестьян: «Ваше поголовное недовольство коммунистами известно. Идите в Москву! Поступайте в ряды Добровольческой армии! Организуйте в районе деревень заставы для задержки всех автомобилей, скрывающихся с коммунистами из Москвы! Арестуйте своих коммунистов! Сообщайте об отрядах, двигающихся к Москве! Заставьте живущих у вас красноармейцев примкнуть к рядам Добровольческой армии!»
>450Интересно, что события 1920-х гг. могут отчасти объяснить такое сгущение зеленых сил именно в Волоколамском уезде. В середине 1920-х в Подмосковье, как и повсюду, активно осуществлялась политика опоры на бедняцкие слои деревни, что привело к росту внутридеревенской напряженности. Невзирая на прямые административные запреты, нарастала тяга к выделению из общины и переходу к участковому хозяйству. Многие общины отказались от переделов и перешли на индивидуальные севообороты. Волоколамский уезд оказался пионером этого процесса. Уезд уже к середине 1920-х гг. практически изжил трехполье. С 1924-го начался распад на отруба многопольных общин. Селения стали десятками разверстываться на отруба, что вызвало недовольство властей. Несмотря на растущее противодействие последних, к 1928 г. более 21 % селений уезда разверсталось. За годы же столыпинской аграрной реформы разверсталось лишь 14 селений>451. Волоколамский уезд, очевидно, был наиболее хозяйственно подвижен и восприимчив к тяжелому государственному давлению. «Угроза повторения «антоновщины» в самом центре России усиливалась», вынуждая большевистское руководство резко менять курс, — делает вывод современный автор>452.
Один из заключенных Бутырской тюрьмы оставил такую зарисовку от лета 1919 г.: «Как-то в нашу камеру привели на жительство нескольких крестьян-каэров (жаргонное название обвиняемых в контрреволюции. — Авт.). За что они сидят, не говорили, ни с кем не общались, только вполголоса вели разговоры, что революцию, мол, сделали люди «грамотные», теперь от большевиков получили они по усам и даже каэрами не стали, а директорами да управляющими заделались. И по их крестьянскому мнению, и эти социалы тоже к большевикам на службу пойдут. В тюрьме не засидятся, покаются. Крестьяне не долго сидели, через несколько дней их забрали»
