Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг. - [43]

. На 19 июля 1919 г. в Северном корпусе показаны чересполосно русские и эстонские войска, в том числе партизанские части С.Н. Балаховича. Наряду с 1-м сводным партизанским и 2-м партизанским полками на позициях стоял внушительной численности Палкинский партизанский отряд в 215 штыков с двумя пулеметами и Качановский отряд в 420 штыков при шести пулеметах³³⁰. Дополнительные штрихи к этой проблеме добавляет полковник Томилов, автор фундаментального очерка борьбы на Северо-Западе, написанного в эмиграции по поручению генерала Юденича. Томилов не отрицает искренности попыток Балаховича примириться с главнокомандующим в сентябре 1919 г., но полагает, что «его действительная искренность в данный момент не могла быть надежной гарантией того, что он через самый короткий срок под влиянием своих присных не поступит наоборот своим обещаниям». Поэтому его «самостоятельные действия в тылу Красной армии среди коренного русского населения могли принести больше вреда, чем пользы, т. к. даже при искреннем желании ему едва ли удалось бы удержать от грабежей и вымогательств своих искушенных уже и воспитанных на подобных приемах партизан»³³¹. «Красные вновь взяли Псков; говорят, что там перессорились русские белогвардейские генералы — Родзянко, Ливен и Балахович. Узнаю коней ретивых!»³³² — раздраженно записывал в дневнике профессор Готье. Кручинин обращает внимание на обособленность Петроградского и Псковского направлений к концу лета 1919 г. На первом уместен был целеустремленный Родзянко, на втором — мастер партизанской борьбы и вовлечения в партизанскую войну крестьянских масс Балахович. Это понимал генерал Юденич. Однако Родзянко, после летних неудач, собрался резко изменить направление главного удара и двинуться из Пскова в новгородском направлении.

Это и вызвало обвинение им Балаховича в печатании керенок (последний оправдывался тем, что фальшивые деньги направлялись в большевистский тыл и, таким образом, представляли собой не уголовное преступление, а экономическую диверсию) и известное развитие событий, завершившееся потерей Балаховича для Северо-Западной армии³³³.

По мнению М. Васильева, уже с августа 1919 г. начался перелом в сознании крестьянства после ознакомления с «реставрационным» белым режимом. Прежде всего это выразилось в ослаблении дезертирства, волостные собрания стали «клясться» не повторять ошибок и т. п.³³⁴ Однако надо полагать, что сработало не более чем изменение ситуации на фронте — 29 августа белые потеряли Псков, с одной стороны, и конец полевого сезона — с другой.

По подсчетам О.А. Калкина, только из 160-тысячного Псковского уезда не менее 20 тысяч крестьян участвовали в Гражданской войне на стороне белых. К этому числу должно добавить неизвестное число уроженцев Порховского, Островского, Стругобельского и петроградского Гдовского уездов³³⁵. Соответственно, возникает вопрос о соотношении белых и зеленых псковичей.

Еще один вариант перехода из зеленых в белые подробно описывает историк Эстонии И. Копытин. Речь идет о зеленом отряде Качановской волости Островского уезда. Поначалу это классический плохо вооруженный повстанческий отряд в несколько десятков человек, который пользуется сочувствием населения. Видимо, он возник в ответ на грабежи голодной красной роты, стоявшей в волости, к тому же нашелся смелый инициативный командир-прапорщик. Наступление эстонских войск в мае 1919 г. привело к договоренностям о совместных действиях с эсконским партизанским подразделением Сакала. В нем, в свою очередь, была русская рота. Постепенно зеленые стали партизанами при эстонских формированиях.

Подобного происхождения был и Палкинский (по названию волости) партизанский отряд. В июле 1919 г. на основе этих партизанских отрядов штаб «крестьянских и партизанских отрядов полковника Булак-Балаховича» начал формировать 2-й стрелковый полк с дальнейшим разворачиванием на основе мобилизации «Народных войск Пскова». Полк числился в составе 4-й дивизии Северо-Западной армии, но снабжался 2-й Эстонской дивизией. Падение Пскова 29 августа обозначило конец данного начинания. Вскоре произошла показательная история. Командовавший полком полковник Цибульский решил перевестись в Северо-Западную армию, и русским солдатам было разрешено, по желанию, последовать за ним. Интересно, что большинство осталось на эстонской службе. В результате возник 23-й Качановский полк в СЗА и Качановский полк, а вскоре отдельный батальон со значительно большим числом коренных качановцев — в эстонской армии. Очевидно, качановцы и их ближайшие соседи из Островского уезда не хотели уходить из родных мест, пока оставалась надежда туда вернуться. Интересно, что еще одно русское подразделение — Паниковский батальон 7-го Эстонского полка, состоявший из мобилизованных Печорского уезда, был «заражен большевизмом» и давал значительный процент дезертиров. Тяжелая ирония судьбы выразилась в том, что по итогам Рижского мира территория Качановской волости отошла… Латвии. Кстати, туда и уехали многие демобилизовавшиеся «эстонские» качановцы³³⁶.

Беднота псковской деревни при всех военных перипетиях продолжала оставаться под угрозой голода