Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг. - [26]

После декрета 3 июня последовал перелом в настроении. Все силы были брошены для пропаганды. Укреплялась связь с деревней: в ней заводится агентура, вешаются жалобные ящики. То есть комиссии выступают как радетели за население. Иногда дезертиры и даже бандиты, не начавшие еще враждебных действий, просили разрешения устроить домашние дела и всегда возвращались, даже с оружием. Очень важна гибкость в работе комиссий: осенью 1919-го Деникин отступает, холода на пороге… В этот момент ВЦИК объявляет амнистию вернувшимся до 25 октября. Момент оказался удачным – еженедельная явка составляла 30–40 тысяч человек.

В запасных частях добровольная явка агитационно «закреплялась» лекциями о положении в деревни и т. п. мероприятиями. «Деревня не любит отвлеченных рассуждений; она слушала агитаторов тогда, когда они строили свою агитацию на вопросах «на злобу дня» и вопросах местного значения». То же и в отношении печатной агитации. Важно было в воззваниях, листовках, плакатах и пр. затронуть именно эти, «местные животрепещущие вопросы»* Такие воззвания и листовки выбивали всякую почву из-под дезертирской и пособнической психологии, а именно – наличия каких-либо оправданий. После такой удачной листовки придет отряд, и дезертиры валят с повинной. При неудачном же слове отряд вернется ни с чем. Например, на сходе задан вопрос: почему солдаты на фронте голодают? Начальник отряда ответил: да вы же хлеб не даете! И это в деревне, где только что выгребли «излишки»? После такого поворота и репрессии не помогут.

Применялась также следующая схема: облава, а затем суд-митинг с опросом виновных, свидетелей, с обвинителем и защитником (дабы полнее осветить вопрос). Успех такой комбинации бывал самый полный.

Часто события развивались следующим образом. В село является отряд по борьбе с дезертирством. Созывается сход. Однако на сход никто не является. Или же являются все дезертиры, в большом числе и с оружием и устраивают диспут на тему: «За что воевать?» Или же являются несколько дезертиров и заявляют, что, если все пойдут, пойдем и мы, а нет – так снова по домам. Успех в этом случае зависел от выдержки и такта отряда.

В Приволжско-Уральском ВО выбрали ошибочную тактику. Здесь попытались охватить возможно больший район, «переловить» всех дезертиров. Но так действовать неэффективно, надо же еще благополучно отправить на фронт пойманных дезертиров.

Для «взрыхления» среднекрестьянского слоя одних горожан-агитаторов мало, да они и не всегда понимали деревню. 95 % членов комиссий коммунисты, в большинстве из крестьян, что очень помогало найти подход к деревне. Не все комиссии умели правильно сочетать карательный и агитационный компоненты²⁰³. Из данных соображений можно вывести заключение, что наименее деревенские по составу комиссии имели больше шансов проявить нетактичное поведение или просто неадекватно понять настроение жителей.

Пока в наличии были призывные контингенты, дело борьбы с дезертирством находилось в загоне. Комиссии не имели твердой организации. Но и при таком положении вещей в феврале 1919 г. было задержано 26 тысяч дезертиров, в марте 54 тысячи, в апреле 28 тысяч, в мае около 60 тысяч, из коих 15 тысяч явились добровольно. Всего до начала июня 1919 г. было поймано 200–250 тысяч дезертиров, почти исключительно задержанных.

В этот момент закончились призывные контингенты. Да многие призывы, при отсутствии учетных данных, по сути были добровольной явкой.

Всякого рода статистические данные заведомо ненадежны из-за текучести территории, контролировавшейся советской властью, и плохого учета. Так, по Самарской губернии числилось 845 уклонившихся, а явилось потом 33 тысячи.

В новой ситуации председатель военной инспекции Данилов сделал доклад, в котором констатировал, что безнаказанность уклонившихся срывает новые мобилизации. Предлагались следующие меры:

1) временно отказаться от новых мобилизаций;

2) все силы бросить на борьбу с дезертирством;

3) громадное большинство уклонившихся может дать хороший боевой материал;

4) энергичное привлечение в ряды РККА уклонившихся даст огромный контингент, больший, чем новые призывы.

Постепенно расширялись функции комдезов, у них появилось право налагать штрафы, делать имущественные взыскания.

По сводкам Центркомдезертир за июнь 1919 – июнь 1920 г. оказалось задержано 2 миллиона 638 тысяч человек, из коих 1 миллион 545 тысяч пало на 1919-й. Из общего числа добровольно явилось 153 100, захвачено облавами 837 тысяч, дезертиры задерживались также на железной дороге и иными способами. Злостными было сочтено 258 тысяч дезертиров, из них в 1919 г. – 95 тысяч.

В декабре 1918 г. двухнедельник добровольной явки не дал результатов, а растянувшаяся «неделя» июня 1919 г. ошеломила самих коммунистов: 150 тысяч добровольно явившихся за первый месяц, 200 тысяч за июль, 188 тысяч за август, 155 тысяч за сентябрь.

Добровольную явку не следует понимать так, что дезертиры сами ломились в военные комиссариаты. Струя дезертирского «добровольчества» летом 1919-го в основном иссякла. Последующие «недели» не столь блестящи. В июне на четырех добровольно явившихся приходился один задержанный, в ноябре – декабре соотношение стало два к одному. В конце 1919 – начале 1920 гг. превалирует добровольно-вынужденная явка, ибо стало ясно, что советская власть карает за ослушание. Важно, что «недели добровольной явки» успешно применялись лишь к неорганизованному дезертирству. Так, в июле 1919 г. Костромская и Владимирская губернские комиссии по борьбе с дезертирством признали нецелесообразным объявления нового срока явки, так как они уже вели напряженную борьбу, причем в Костромской губернии она была вызвана вооруженным восстанием дезертиров»