Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг. - [11]
С осени 1918 г. по России двинулись недавние военнопленные. Миллионы солдат попали в германский и австрийский плен. Среди них были кадровые солдаты 1914 г., были и сотни тысяч сдавшихся в ужасе летних боев 1915 г. не втянутых и слабообученных ратников ополчения. Так или иначе, эти люди отправились по домам. Массовое движение началось в зиму, на фоне разгоравшейся Гражданской войны. В Советской России существовал специальный орган – Центрпленбеж, который должен был оказывать содействие этим людям, а заодно и их агитационную обработку. На белых территориях также создавались специальные организации, ибо массив недавних военнопленных был велик. Красные пытались их мобилизовать, белые давали отсрочку. Важно отметить, что в деревенском мире человек, побывавший в плену, воспринимался как узнавший «большую» жизнь, человек, который может быть авторитетным в общих вопросах.
Обрисованные обстоятельства следует иметь в виду, оценивая характер массовых движений и то, какие персонажи могли оказываться в них на видных ролях.
В разворачивавшейся с 1917 г. Гражданской войне крестьянин мог быть солдатом (в белых рядах), красноармейцем (при регулярном построении РККА советская власть дистанцировалась от старых понятий, красноармеец обязан был быть развитым, «сознательным», политически грамотным) и повстанцем (партизаном, бандитом, самооборонцем). По политико-психологической природе следует выделить добровольца («самомобилизовавшегося», «партизана»), мобилизованного и дезертира (зеленого).
Многие крестьяне, особенно в тех местностях, по которым не раз прошел фронт, побывали за годы междоусобицы в разных ролях.
На белой стороне добровольчество было на первом этапе наименее крестьянским. Однако затем происходило смыкание добровольчества офицерско-интеллигентского и крестьянского. Красные пополнялись крестьянами прежде всего в районах, находившихся в зоне военных действий или подвергавшихся оккупации. Например, самые боеспособные полки (241-й Крестьянский и 242-й Волжский) 27-й стрелковой дивизии образовались из крестьянских партизанских отрядов, сражавшихся против германцев и гайдамаков, и поволжских крестьян, которыми оброс петроградский красногвардейский отряд, получивший закалку на внешнем финском фронте>69. Левые эсеры пытались создавать волостные советы и ВРК при них с организацией территориальной Красной армии и добровольческих отрядов на жалованье. По данным Н. Огановского, инициатива реализовалась в создании кое-где «волостных советов солдатских депутатов, содержавших банды хулиганов на счет крестьян. Хулиганы держали всю округу в страхе»>70.
Села – ремесленные центры, локальные товаропроизводящие районы часто оказывались, с одной стороны, более уязвимы в ситуации крушения рынка, с другой – лакомым куском для «реквизиций» любого рода. Поэтому неоднократно такие местности, тяжело пострадав в первый период революции, становились базой антибольшевистской борьбы или раскалывались, поставляя надежные контингенты противоборствующим сторонам. В последнем случае примером может служить степное самарское Заволжье.
Насколько могло меняться настроение крестьян в ходе боевых действий, относительно известно. Однако при этом важно, что организационный потенциал, по каким-либо причинам более высокий в тех или иных местностях, мог активно работать и на одну сторону, и на другую. Так, Мензелинский уезд Уфимской губернии отозвался на выступление чехословаков волной антисоветских восстаний. Однако отряд Народной армии смог так изменить настроение, что в вернувшиеся советские войска массы мензелинцев пошли добровольцами. В первые же месяцы 1920 г. в знаменитом вилочном восстании Мензелинский уезд стал центром. В нем началось восстание, участвовало наибольшее количество крестьян, в нем погибло наибольшее количество советских работников и повстанцев>71. Можно предположить, что именно больший отклик в советские ряды вызвал впоследствии наибольшее возмущение властью, которая воспринималась как своя.
Отношение к мобилизациям со стороны крестьян очень разнилось. При ощущении слабости власти распоряжениями могли просто пренебречь. При мобилизациях в прифронтовой полосе вынужденное подчинение легко отзывалось уходом домой при приближении фронта. Гарантированно установить по мобилизациям фазы политического «колебания» крестьянства в ходе военных действий вряд ли возможно: отношение к мобилизациям детерминировалось многими факторами>72. Многажды зафиксировано положение, когда мобилизованные крестьяне воевали, и часто вполне сносно и даже хорошо, пока войска шли вперед. При отступлении же большинство доходило лишь до родных деревень и «пропадало без вести».
А.Е. Снесарев размышлял в дневнике 14 апреля 1919 г.: «У Колчака на Восточном фронте безостановочное движение: крестьянство поднимается, красные сдаются частями… сдадутся, предадут главных и по расстрелянии в ряды врага: «смирно», «равняйсь» и т. д. Оттуда и отходы в 50 – 60 вер.: бегут верхом вожаки (комиссары и др.), и пробегают эти версты, а масса остается…»
