Зеленая западня - [2]

— Какие ребра? Какие ребра? — вскочил я. — Владимир Степанович, честное слово…Не болит совсем… Почему вы так долго держите меня в кровати? Взгляните, какая красивая погода, а я… даже своих ребят еще не видел.

— Какой! Я его держу в кровати… Не преувеличивай, друг, кровать давно уже позади. Еще немного потерпи. Я и сам вытурю тебя на улицу. Не спеши. Зато потом побежишь из комнаты прямо на волейбольную площадку.

Взлохматив мне чуба, Владимир Степанович исчез за дверью.

Сквозь раскрытое настежь окно в комнату доносилось спокойное дыхание города. Пахло цветами, которые, словно цветистый ковер, застилали крышу соседнего дома. В голубизне, над крышами и террасами, беззвучно мотыльками порхали цветистые аэротакси, на фюзеляжах, на крыльях игриво забавлялись лучи горячего полуденного солнца.

Я задумался.

Первое сообщение об “зеленой западне”, переданное по радио с мало кому известного суденышка, приняли множество радиостанций. В тот же день вечерние газеты по крайней мере десяти стран вышли с разительными заголовками. Люди отнеслись к сенсационной вести по-разному. Одни пожимали плечами, думая, что им подкинули неразумная шутку какого-то легкомысленного радиолюбителя, другим все это показалось новой затеей бразильских или же парагвайских журналистов. И когда фотографии и кинокадры, снятые на месте событий, облетели почти все закоулки Земли, тогда поднялась настоящая буря. А после того, как в печати появилось несколько моих слов по поводу контейнера — немало городов Латинской Америки и Соединенных Штатов охватила паника.

В это время я уже возвратился домой. Многоязычные голоса дикторов и радиокомментаторов из утра до ночи без конца повторяли мое имя. Мои портреты печатали на страницах газет и журналов. Каждый день я видел себя на экране панорамного телевизора. Мое изображение красовалось даже на бутылках с прохладным напитком изделия какой-то венесуэльской фирмы.

Какие-то прыткие режиссеры из американцев даже слепили телефильм, который назывался “Трагедия в джунглях”. Оборвав первую серию на том, как меня живьем замуровывают в скалу, они скоро начали выстреливать в эфир следующие серии: вторую, третью, четвертую, пятую… Мне могли бы позавидовать все разбойника из кинобоевиков прошлого столетия. То, что было на самом деле, в телефильме вылилось невероятными картинками, от которых у зрителей, наверное, волосы на голове становилось дыбом. Поглядывая на экран, профессор Синица сначала лишь растерянно кряхтел. Потом я все чаще перехватывал иронические взгляды Владимира Степановича. И постепенно снисходительная ирония исчезла с лица профессора. Как только на экране с молниеносной скоростью начинали меняться кадры очередной серии “Трагедии”, он мрачно бросал: “Трюкачи! Фальшивомонетчики! Нет, они не такие наивные, как это кое-кому кажется. Здесь расчет с далеким прицелом…”

Не скажу, что я сразу же понял профессора Синицу. Лишь со временем, когда мне уже самому надоело “Игорь Вовченко… Игорь Вовченко… Игорь Вовченко…”, бросилось в глаза довольно странное обстоятельство. В заграничной печати, большей частью в западной, о мне звонили во все колокола, об Ержи, хотя и сдержаннее, шумели также, а тех, с кем пришлось нам столкнуться в джунглях, будто кто-то умышленно отодвигал в тень. Еще месяц назад Брендорфа, Кносе, фрейлен Труду называли преступниками, злодеями, пиратами сельвы, теперь о них упоминают все меньше или вообще почти обходят молчанкой. Почему? Разве же не эта троица готовила человечеству неслыханную катастрофу?

И я решил рассказать обо всем. Рассказать, как было на самом деле, не преувеличивая, но и ничего не замалчивая.

Глава I В “ЗАМКЕ” ПОЯВЛЯЕТСЯ НОВЕНЬКАЯ

Большие, серые с зеленоватым оттенком глаза — это первое, что запомнилось, когда я увидел ее тем днем. Она появилась в замке через неделю после того, как радиста Купичку спешно отправили в столицу Бразилии, где им занялись медики. У пожилого чеха Купички оказалось больное сердце, дал знать о себе здешний климат.

Жара стояла невероятная. Бамбуковая крыша веранды солнце прокалилась насквозь. Сеньора Росита позвала старого Катультесе. Индеец не спеша прошел мимо нас, кротко улыбаясь. Он быстро наладил большой вентилятор, который вчера вечером почему-то перестал крутиться. Электроопахало снова зашелестело крыльями, из-под потолка, вместо прохлады, повеяло горячим сухим воздухом.

Мы все — Рыжий Заяц, имела Мэро — дочурка сеньоры Роситы, и я — первые минуты за обедом старались держать себя вежливо, сидели с салфетками на коленах и не смотрели друг на друга. Так длилось недолго, пока не подкрался и не умостился под столом любимец Мэро — косматая собачка Приблуда. В руке лопоухого Жака, которому Мэро прицепила прозвище Рыжий Заяц, так как у него еще и волосы аж лоснилось красным золотом, я увидел соломинку. Он потихоньку щекотал Приблуду. Изнуренная жарой собачка, которая сразу задремала возле наших ног, во сне смешно отбивалась лапой от докучливой “мухи”. Мэро засовалась в кресле и прыснула в кулачок. И вот соломинка поползла к черному собачьему носу. Приблуда испуганно гавкнул, подпрыгнул и закружил, силясь укусить свой хвост. Мэро заверещала, задрыгала ногами; кувшин с ананасовым соком, который стоял на столе, перекинулся, на белой скатерти расплылась ароматная жидкость…