Зелье - [42]

— Ну и ну! — присвистнула оперативница. — Чего ты там намешал мне, грязный енот?

— Извини, милая, но я не могу тебе сказать этого. Поваренная тайна, ничего не попишешь. Рецепт выдумала еще моя прабабка, камышовая манулиха с астероида. Не могу переступить через семейные традиции!

— Ври больше! Это ведь виноградный сочок моей тетки! — Киттен поморгала глазами. — Хооооо!

— Оригинальная реплика! — улыбнулся Порсупах. — Однако я не слишком хорошо изучил арго землян.

— Это не арго, Порс. Просто междометный выклик. Видишь ли, моя тетка по линии отца делала чудесный виноградный сок и вино. Только, разумеется, все это было далеко не так чудесно… Сок неизменно выходил кислым и противным, а потому мой родитель, желая кого-либо или что-либо обругать, прибегал к теткиному соку в качестве метафоры.

Киттен свесила ноги с лавки, слегка морщась от боли и стараясь дышать ровно и глубоко. В эту минуту она впервые увидала Хаммураби.

— Спасибо, вам, мой милый, кем бы вы ни были!

Взгляд девушки и впрямь оказался исполненным благодарности. Мэлу стало неловко как-то, он даже поежился. Капитан надеялся, что когда девица изволит сесть, то непременно прикроет свою наготу, хотя бы отчасти. Ничего подобного: упругие вздернутые груди, смахивавшие на бивни грозного бородавочника, преспокойно пучились поверх опавшего платья. В принципе, Хаммураби было бы глубоко плевать на подобные вольности, но только в другое время и в другом месте. Сейчас ему ни в коем случае нельзя отвлекаться на всяческие непотребные пустяки. Он занят очень ответственным делом.

Девица вела себя на диво спокойно, даром что претерпела страшные мучения недавно. Мэл никак не мог объяснить себе такое странное спокойствие, и собственная экспликативная беспомощность заставляла его нервничать.

Девушка посмотрела на капитана в упор.

— Дружище, я не запрещаю тебе, заметь, пялиться на мои груди, но скажи же наконец хоть слово! Представься хотя бы даме.

— Меня зовут Хаммураби, — просто сказал Мэл. — Малькольм Хаммураби. Я капитан личного транспортного звездолета “Умбра”. А вы кто?

— А я лягушка-квакушка! — захохотала девушка, но мигом посерьезнела: — Киттен Кай-Сунг. И не нужно хмурить брови и коситься на кончики объеденных ногтей. Дураку понятно, что вы рассматриваете мои сиськи! Ну, может, ляжки еще!

— Солнце всеблагое! — заломил в отчаянье руки Хаммураби. — Значит вы именно поэтому так волнуетесь?

— Нет, это вы скорее волнуетесь!

— Да что вы, в самом деле? Нам сейчас не до брачных танцев и распускания хвостов, понимаете? Положение теперь такое, что…

— Скажите лучше, — попросила Киттен, пытаясь в припадке комичной стыдливости заложить себе груди под мышки, — в каком положении вам хотелось бы видеть меня?

— Сдавайтесь, капитан, — посоветовал Мэлу Порсупах, — вам ее не одолеть!

— Вы что, любезнейший, хотите сказать, что я больше уже не в свободном плавании? — взъерепенился Хаммураби, после чего Киттен и Порс дружно, хотя и несколько истерически, захохотали.

— Объявляю перемирие, — проговорила, давясь от хохота, Кай-Сунг. — Знакомьтесь, капитан. Это лейтенант Порсупах! Мы с ним оба — сотрудники Разведывательного Управления Вселенской Церкви. Если здесь установлены подслушивающие устройства, то пусть этот старый содомит знает, кто мы такие. Мы от всей души благодарим вас, о наш чудесный спаситель! Если б не вы, из нас давно бы приготовили уже ростбиф эти гнусные извращенцы. Впрочем, теперь уж мы можем с полным правом сказать, что привело нас сюда не что иное, как приказ начальства: выяснить, какое отношение имеет развалина Роуз к возобновившимся поставкам винта, наркотика исключительно опасного! Но нас раскрыли из-за одной ничтожной оплошности, какие весьма часто допускаются начинающими оперативниками.

— Да, — поддержал подругу и соратницу Порсупах, — все обычно попадаются на мелочах. Подумать только, из-за какого-то паскудного окурка провалено задание громадной важности. А ведь у нас в руках уже почти все доказательства находились — доказательства причастности Роуза к торговле наркотиками. Не будет лишним подчеркнуть еще раз, что вы, капитан, буквально вырвали нас из лап смерти. Все висело на волоске.

Усики у Порсупаха неврически задрожали.

— Ну, не надо заводиться, — успокоительным тоном проговорил Мэл. — Могу сообщить вам в качестве некоторого утешения, что вы стояли на верном пути. Я собственными глазами видел контейнер с наркотиками!

— Неужели? — в сильном возбуждении воскликнула Кай-Сунг и вскочила на ноги с таким проворством, как будто в ней распрямились некие невидимые пружины. Тотчас девушка застонала от боли, и, перегнувшись пополам, точно тряпичная кукла, села обратно на лавку. Помолчав немного, она подняла голову и как ни в чем не бывало, продолжала: — Как только мы выберемся отсюда, я обязательно выполню уже давно составленный мною план. Первым пунктом там значится отмщение той нарциссической горстке протеинов в стадии брожения, что зовется Расселом Кингсли.

— Так это сынишка старика Кингсли? — изумился Мэл. — Я кое-что слыхал о его любовных и прочих подвигах. Значит, далеко не все слухи оказались ложными! Вот ведь как выходит: работаешь на человека, работаешь, а что он за дерьмо — и знать не знаешь!