Здравствуйте, я ваша «крыша», или Новый Аладдин - [24]
— Да ты ж ему челюсть свернул! - сказал Осокин.
— Ничего, я все правильно сделал, — усмехнулся Яниев. И поднял мой листок.
— Ты посмотри, чего он нарисовал! Он бы нас этой штукой перестрелял!
— Нарисованной?
— Вот-вот, нарисованной. Он из нарисованного «ствола» еще три месяца назад Леньку Хромого завалил. Да?
Я сидел, придерживая скованными руками вывихнутую челюсть.
— Кивай, сучий потрох, а то отбивную сделаю!
— Слушай, его к врачу надо.
— Он у меня к врачу не поедет! Он у меня тут слова не произнесет! Он как только слово произнесет, так мы все сразу в тараканов превратимся! Ты думаешь, он бандит? Он колдун!
Челюсть мне, впрочем, вправили через три часа. Тут же залепили рот липкой лентой, затянули сзади браслеты так, что я пальцем пошевелить не мог, и отвели в камеру.
Меня отдали собровцам Головиченко, и те как следует избили меня напоследок, срывая на мне злость за все издевательства. Я лежал ничком и даже повернуться не мог от страшной боли; кажется, они отбили мне почки и почти наверняка сломали ребро.
Положение мое было отчаянное. Я никогда в жизни не подозревал, что за последние три месяца я настолько завишу от языка. Маг, понимаете, это не сумасшедший или там поэт, который все свои чудесные картинки видит внутри себя; маг должен говорить. Я знал сотни заклинаний, чтобы выбраться из этого поганого места; я мог провалиться под небо или под землю, обернуться муравьем или здешним охранником, я мог велеть замкам в камере провернуться без всяких ключей или решеткам — превратиться в полиэтилен. Но для всего этого мне нужно было свободно болтать языком.
В следующую секунду над полом задрожала туманная колонна, и из нее возник — Асмодей! Он был в одной из излюбленных им теперь женских личин: какой-то черноволосой и чернобровой дивой с ногами, растущими прямо от шеи. На нем было вечернее платье с высоким воротом. Впрочем, я его сразу, поганца, узнал: кто же еще просочится сюда сквозь камень?
— Асмодей, родненький, — взмолился я глазами, — вытащи меня отсюда.
— Хочешь отлеплю пластырь? Осведомился Асмодей. Я кивнул.
— Ведь ты без языка колдовать не можешь, — уточнил Асмодей.
Я энергично закивал: мол, сам знаю, что не могу.
— Зато писать можешь, — сказал Асмодей, — на, подпиши.
И развернул передо мной бумажку. Бумажка гласила: «Настоящим нижеподписавшийся Шариф Ходжаев отдает душу дьяволу в обмен на услуги любого рода, которые ему будет угодно требовать, в течение семи лет, считая со дня подписания настоящего соглашения».
Это был уже не протокол о намерениях. Это был мой посмертный приговор. Или я дурак, чтобы этому Асмодею продавать вечность за семь лет?
Я изловчился лягнуть проклятого беса. Теперь-то я был уверен, что бомбу в самолет пристроил никакой не Князь, а этот поганец собственной персоной. Научил я его техническим достижениям на свою голову.
Под вечер дверь камеры, в которой я сидел, отворилась, двое собровцев повели меня к Яниеву.
Полковник сидел в кабинетике один. Меня привязали к стулу. Яниев разомкнул браслеты, проверил, хорошо ли залеплен мой рот, и положил передо мной чистый лист бумаги и ручку.
— Только без фокусов, — строго сказал полковник. — Попробуешь отодрать ленту — яйца отрежу.
Я сидел на стуле, оплывая от боли. Мне было плохо. Мне было хуже, чем живому цыпленку в кипящем супе. Хуже, чем медной монетке в растворе царской водки. Хуже, чем сахарной свекле в раструбе свеклоуборочного комбайна.
Сахарная свекла едва расслышала Яниева. Но расслышала. Я кивнул.
— Как ты научился колдовать?
Мне снился сон. Я был масляным пятном. Яниев был растворителем. Мы повстречались, и наша взаимная встреча кончилась с результатом 1:0 в его пользу.
— Пиши, сука!
Я что-то промычал. Яниев поднял меня со стула, развернул и угостил кулаком в область солнечного сплетения. Я отлетел метра на два, закрыл глаза и подумал, что сейчас помру.
Яниев рывком вздел меня на ноги.
— Ты, падла, слышишь? Либо ты сейчас возьмешь ручку и будешь писать, как первоклашка, либо я тебе язык отрежу! Понял? Отрежу язык и выпущу на свободу, туда, где Князь и Горбун. Дошло?
Я кивнул.
— Или ты думаешь, против тебя свидетелей нет? Пожалуйста!
И Яниев широким жестом распахнул дверь. Я вытаращил глаза. В комнату вошел… покойный Астафьев.
А Яниев вежливо обратился к банкиру:
— Семен Кириллович, вы подтверждаете свое заявление?
— Да, — твердо ответил банкир, — этот человек вымогал у меня деньги, а потом увез на свою дачу и пытал.
«И замочил», — мысленно прибавил я.
— Вы не могли бы указать обстоятельства, при которых это произошло?
— Он впервые явился в мой офис тринадцатого числа. Заявил, что его зовут Ходжа и что я должен заплатить сорок пять миллиардов, находящихся на расчетном счету фирмы, обслуживаемой нашим банком. Я отказался, потому что счет был арестован. Он настаивал, чтобы я заплатил. Я спросил: «За что?», а он ответил: «Ну хоть за страховку для тачки». Представляете, едете вы на своей тачке и попадаете колесом в открытый канализационный люк. Я послал его подальше.
— И что дальше?
— В пять часов вечера я поехал домой. Я ехал по проспекту Вернадского в плотном потоке автомашин, и тут колесо моего «вольво» попало в открытый люк. Я чудом остался жив.
Эйрик ван Эрлик родился в Раю. Он родился на планете, на которой мирно уживались друг с другом две расы, и так как разум другой расы был не похож на разум людей, в нем не было деления на твое и мое и не было деления на общество и государство.Но наследник Империи Людей затеял маленькую победоносную войну, чтобы освободить поселенцев Харита от власти тех, кого официальная пропаганда объявила чудовищами. И вот – через пятнадцать лет после конца войны – изгой получил возможность отомстить наследнику.
У хозяина Ахтарского металлургического комбината Вячеслава Извольского есть в жизни все. Свой завод. Свой губернатор. Свои менты. Свои прокуроры. Своя компания сотовой связи, чтобы никто не прослушивал его разговоров, и свой ОМОН, который может прилететь в Москву и выяснить отношения с теми, кто перешел дорогу Извольскому.Вот только в один прекрасный момент Вячеслав Извольский обнаруживает, что за ним охотится другой человек, у которого тоже есть свои губернаторы, свои менты, свои киллеры и даже – свой Кремль.
Генеральный директор Ахтарского металлургического комбината Вячеслав Извольский жесток, талантлив и беспринципен. Он стал собственником комбината, выкинув из директорского кресла обласкавшего его предшественника. Он завел свою компанию сотовой связи, чтобы никто не прослушивал его разговоры, он купил губернатора области и милицию города, и когда он, пьяный, едет по улицам своего княжества, местные гаишники останавливают все прочее движение. Но шахтерская забастовка и те, кто за ней стоит, поставили его комбинат на грань краха, его город — на порог экологической катастрофы, его рабочих — перед перспективой голода.Где та грань, перед которой остановится Стальной Король в стремлении защищать себя и своих подданных? И имеет ли он право остановиться?
Они выстроили на подмосковных дорогах красные кирпичные дома, архитектурой напоминавшие средневековые замки. Они устроили в бетонных гаражах ямы для раздевания автомобилей и места для пыток и вместо колоколов поставили на верхушки башен гнезда для пулеметов. Ничто не могло сравниться с их смелостью, разве что кроме их жадности и иногда невежества; сначала они извлекали деньги из собственной жестокости, а потом — из анархии, в которой утонула страна. Они имели власть грабить самим и запрещать грабить всем прочим, и вскоре Сазан с полным правом получил свой феодальный лен в отдельном московском районе.
Здесь нет государства – есть личные отношения. Здесь нет бизнеса – есть война. Здесь друзьям полагается все, а врагам – закон. Здесь решения судов обращаются на рынке, как ценные бумаги, а споры олигархов ведут к промышленным катастрофам. Здесь – Россия. Здесь – Промзона.Продолжение романа «Охота на изюбря» – на этот раз о войне между двумя промышленными группами.
Что случится с нефтезаводом, если во время конфликта акционеров туда вместо новых акционеров зайдут террористы?Что случится со страной, где нет правил? Где чиновники продают всех, кто их купил? Где владелец завода убирает партнера с помощью чеченцев, а чеченцев – с помощью ФСБ. Где те, кто должны предотвращать теракты, провоцируют их в надежде на новые звездочки. Со страной, которая стоит на краю катастрофы более страшной, чем самый жестокий теракт.
Трудная и опасная работа следователя Петрова ежедневно заканчивается выпивкой. Коллеги по работе каждый вечер предлагают снять стресс алкоголем, а он не отказывается. Доходит до того, что после очередного возлияния к Петрову во сне приходит смерть и сообщает, что заберет его с собой, если он не бросит пить. Причем смерть не с косой и черепом на плечах, а вполне приличная старушка в кокетливой шляпке на голове…
-Это ты, Макс? – неожиданно спрашивает Лорен. Я представляю ее глаза, глаза голодной кобры и силюсь что-нибудь сказать. Но у меня не выходит. -Пинту светлого!– требует кто-то там, в ночном Манчестере. Это ты, Макс? Как она догадалась? Я не могу ей ответить. Именно сейчас не могу, это выше моих сил. Да мне и самому не ясно, я ли это. Может это кто-то другой? Кто-то другой сидит сейчас на веранде, в тридцати восьми сантиметрах от собственной жизни? Кто-то чужой, без имени и национальной принадлежности. Вытянув босые ноги на солнце.
В одном маленьком, затерянном среди холмов городке, жизнь скучна и однообразна. Однако, все меняется после исчезновения двух его жителей. На помощь полиции приезжает следователь по особо важным делам Аджар Голованов, скептик и реалист. Обычное расследование сменяется чередой мистических и необъяснимых событий, в ходе которых Голованову придется многое узнать о мире, в который он не верит.
Хирург – профессия опасная, это все знают, а пластический хирург – вдвойне. Чуть что не так – можно и жизни лишиться. Женщины в гневе страшнее разъяренного тигра. Красавец хирург Венсан попал в страшный переплет: его подозревают в убийстве коллеги. Даму, решившую его женить на себе, тоже на следующий день находят мертвой. Петля подозрений затягивается все туже и туже, но помощь к Венсану приходит, как говорится, откуда и не ждали…Ранее книга выходила под названием «Мордашка класса люкс».
Второй роман французского писателя Даниэля Пеннака (р. 1944), продолжающий серию иронических детективов о похождениях профессионального «козла отпущения» Бенжамена Малоссена.
Добропорядочные искусствоведы и нечистоплотные антиквары, монструозный буфет и неизвестный художник, интеллигентные бандиты и лихие братки, влюбленные мужья и коварные соблазнители, утраченные и вновь обретенные шедевры мирового искусства, убийства, похищения и тихие семейные радости. И, как обычно, в центре этого уморительного, несуразного и восхитительного урагана Галочка Перевалова и ее неукротимая бабуля - несравненная, непобедимая и легендарная.