Здравствуй, земля героев! - [28]

– Вы боитесь! – рассмеялась Утан, глядя на его лицо. – И правильно делаете. За тайны, которыми обладал Норбу, можно уничтожить всю вашу планету. Но никто не станет подсылать к вам наемных душителей. Мне просто надо выяснить кое-что.

– Говорите.

– Последним мудреца видел известный вам асур. Некогда он прилетал на Лувр, чтобы привезти зерно портала, я правильно говорю? Речь идет о Намсе. Мы считаем, что именно он расправился с великим мудрецом. Мне следует допросить Намсу, чтобы выяснить кое-какие подробности.

– Бог мой! – Полковник достал из кармана платок и вытер шею. – Но ведь Намса мертв. Я сам, помнится… Да, он мертв уже пять лет!

– Путь бабочки извилист и непредсказуем. Асуры, дорогой мой команидор, знают способы разговорить даже мертвого. Намса здесь, с нами. Он живет в облике дакини.

Шепетов и полковник Багря переглянулись. Дакини… Среди людей ходит множество преданий о привидениях и полтергейстах. Но они ни в какое сравнение не идут с историями о жутких дакини – духах-полпути.

Не выполнивший своего предназначения асур впадает в своего рода анабиоз. Он высыхает, покрывается пылью; дух его болтается рядом с брошенными останками, жалуясь на судьбу. Но если дать дакини возможность довершить начатое, он оживет.

Асуры своих дакини очень не любят. По асурским законам дух-полпути полностью дееспособен. Один скряга очень не хотел оставлять наследникам свои миллионы и поэтому перед смертью пригласил колдуна, чтобы тот превратил его в дакини. Говорят, дух этого асурского Гобсека до сих пор томится в банковских базах. И бухгалтеры, вечерами подбивающие баланс, вскрикивают от ужаса, видя на экране искаженное жадностью лицо.

– Вы хотите сказать, что где-то на Острове болтается неприкаянный дух асура?

– Не на Острове. Намса здесь, в подземельях Шатона. Я чувствую его.

– Час от часу не легче. – Полковник вновь вытер шею. – Говорил же прохвосту: сходи утопись! Паскуда асурская.

– Теперь вы видите, что мы нужны друг другу. Не бойтесь. Я допрошу опозоренные киноварью кости Намсы, а потом заберу их с собой. Но если вы попытаетесь мне помешать…

Кобаль Рикардович понял без слов. На территории корпуса – труп асура. Дакини? Помилуйте, это еще хуже. Значит, люди держат в заложниках привидение чужой расы. По межрасовым законам это может привести к оккупации Лувра. И вряд ли император станет защищать контрабандистов.

– Что же вы хотите?

– Мне нужно место, где я могла бы остановиться. Желательно неподалеку. Желательно в самом высоком здании Острова – я важная крачка. Та башня, что виднеется из окна, вполне подойдет.

– Это мой дом, – заметил полковник. – Что ж, так даже лучше. Титан крови Майя Утан, буду рад видеть вас своей гостьей.

– Это не все. Намса лежат недалеко от портала, а значит, мне потребуется…

Договорить она не успела. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался человечек в грязно-зеленом мундире – толстенький, с поблескивающим от испарины лицом. Майя вполне могла принять его за своего соотечественника: гость так жестикулировал, что казалось, будто у него четыре руки, а багровому цвету лица позавидовали бы записные асурские модницы.

– Кобаль Рикардович! – с порога закричал он. – Разрешите войти?

Был, был грешок у Лютого – без доклада входить. Генерал взвился:

– Ты что, майор, соображение потерял? Ты в борделе или где?!

Майя прыгнула навстречу майору. В руке ее блеснула костяная игла.

– Гос-с-с… – просипел тот. Пошатнулся и заскреб пальцами, пытаясь одернуть мундир. Из груди Лютого торчала мохнатая рукоять с желтым перламутровым когтем.

– …подин гера…

Впервые в жизни начповос позволил себе исказить звание вышестоящего начальника. Ноги его подкосились. Если бы Майя и Алексей Семенович не подхватили, майор так бы и упал на желто-золотой, цветов доминиона, ковер.

– Ай-яй-яй, – протянула асури. – Какая непочтительность к высшим кровью. У нас за такое наказывают.

– Твою мать! – выдохнул Кобаль.

– Майя, ну зачем вы так? – огорчился полковник. – Мы бы ему выговор объявили… Поверьте, для него это куда страшнее.

На лбу, щеках и ладонях Лютого раскрылись кровоточащие стигматы. Ранки набухали алыми бусинками; похоже, Майя успела нанести ему несколько ударов, отыскивая уязвимую точку.

Призрак Лаперузова пролива стал явственнее. «Ну, губернатор, – думал Шепетов, – ну, сволочь… Сосватал дьяволицу!»

– Сюда-сюда, вот так, – приговаривал тем временем полковник, усаживая безвольное тело в кресло. – Сейчас к окошку отвернем… вот так…

К шуму моря в воображении Шепетова добавились вечерний бриз и прохлада волн. «Утопила, сука, – думал он с горечью. – Нет, но как возмутительно! Старшего офицера – жучьим когтем… На глазах у вышестоящего начальства!»

И тут, словно довершая картину разгрома, в дверях послышался юношеский голосок:

– Господин генерал! Ой… а что это вы делаете?!

На пороге топтался кадет. Шепетов на славу Александра Македонского не претендовал, но учеников своих помнил. Это Тиллиен Брикк, гордость корпуса. Дисциплинированный, подающий надежды юноша, отличник учебы и боевой подготовки. Претендует на знак «ГПСД»[5] первой степени…

Претендовал.

Майя отреагировала первой: стала так, чтобы закрыть майора от взгляда Тилля, и улыбнулась. Повинуясь незаметному пассу, Лютый дернулся, выпрямляясь. Кровь в ранках запульсировала сильнее, набухая ягодками костяники, чтобы потом растечься по лицу.