Здравствуй, Таити! - [29]
— Пунаауиа (Ракушка-убежище для тебя), — сообщает месье Жиль. — Вилла Марлона Брандо, двенадцать комнат, кондиционер. Здесь живет жена актера с двумя детьми. Брандо время от времени заглядывает сюда и тотчас мчится дальше.
Минуту спустя продолжает:
— Вон там, у входа в долину, когда-то стояла хижина Поля Гогена. Художник жил в ней во время второго пребывания на Таити. Был беден как церковная мышь…
«Дома, как и люди, не знают своей судьбы», — подумалось мне.
Попа внимательнее рассмотреть фигуру великого Гогена. В его лице Французская Полинезия обрела своего бессмертного посла. На голубом небосводе архипелага очень редко вспыхивают такие крупные светила, как Поль Гоген.
— Гоген прославил Таити, — произносит директор музея. — Еще и сейчас многие люди видят Таити таким, каким изобразил его на своих полотнах Гоген.
Гоген любил Таити. В нем зрело непреодолимое стремление к примитивной жизни и экзотике, которое он и удовлетворил в 1883 году, оставив службу на парижской бирже и покончив с мелкобуржуазным существованием банковского чиновника. Он отправляется в Бретань и там пишет пейзажи и крестьян. Позднее он отмечал, что находил там дикость и примитив. «Когда мои сабо, — вспоминал Гоген, — стучали по граниту берега, я слышал глухой, матовый, мощный тон, которого ищу в живописи».
Сыну француза и перуанки, рожденному в Перу, становится недостаточно Франции. Он задыхается в Европе, его манят яркие тропики. Но он не хочет быть моряком, хотя в молодости ходил в плавания. Для него важен порт, а не море…
При первой же оказии он отправляется в Центральную Америку. Работает на строительстве Панамского канала. Убийственный климат едва не отнимает у него жизнь. Выбравшись из «ада», уже на острове Мартиника он заболевает желтой лихорадкой и дизентерией, которыми заразился еще в Панаме. В 1887 году, больной, он возвращается в Европу.
Несмотря на печальный опыт в Центральной Америке, Гоген сохраняет веру в свои тропики. Idee fixe Гогена — отыскать рай на земле — не покидает его до самой смерти. Как и все гении человечества, он обладает детской верой в истинность своего дела, считая, что европейское искусство можно возродить только вне Европы, в соприкосновении с первобытной природой, не испорченной цивилизацией. Он хочет найти в примитивном (в смысле культуры) окружении искренность, простоту, непосредственность — то, чем был человек в естественной среде, прежде чем цивилизация лишила его этих чувств и инстинктов.
Гоген выбирает себе нелегкий удел. Когда ему удается продать некоторые полотна на аукционной выставке в Париже, он, не колеблясь ни минуты, отправляется на острова, которые так захватили его воображение. В апреле 1891 года Гоген отплывает в свой Эдем. Мечта, столь долго направлявшая Гогена к его предназначению, исполнилась. Художник сходит на берег в Папеэте.
Гоген побывал на Таити еще в молодые годы, когда заходил туда на трехмачтовике «Чили» во время кругосветного плавания[23]. Это было в 1867 году. Уже тогда он был захвачен очарованием острова. Двадцать четыре года спустя, в канун своего сорокатрехлетия[24], художник приехал сюда вновь.
Вторую встречу с Папеэте Гоген переживает почти как шок. Он плохо чувствует себя в этом городе, где человека ценят в соответствии с содержимым кошелька. Его раздражают колониальные чиновники — зачастую совсем неинтересные люди. Жизнь в Папеэте представляется ему карикатурой на жизнь в городах Франции. К тому же через три дня после его прибытия на Таити умирает король Помаре V. Смерть последнего таитянского владыки произвела на Гогена огромное впечатление. «Теперь полностью воспреобладает цивилизация, военщина, торговля и бюрократия, — сокрушается художник, — и навсегда исчезнет полинезийская традиция». Гоген бежит в глушь, как совсем недавно бежал из Европы на Таити.
— Один больной художник с зелено-голубыми глазами и профилем инка оставил после себя больше, чем несколько тысяч серых чиновников, которые копошились здесь с давних пор… — говорю я.
Француз бросает на меня испытующий взгляд.
— Гоген никогда не любил чиновников, — произносит он наконец, склоняясь над рулем. — Своей глупостью и чрезмерным усердием они принесли много зла. Теперь положение изменилось. Таити семидесятых годов отличается от Таити времен Гогена, и чиновники перегибают! палку в другую сторону, относясь к местным жителям как к избалованным детям, которые имеют только права и никаких обязанностей.
Машина летит так же быстро, как и мои мысли. Мы минуем одну деревню за другой. У них экзотические названия: Паэа, Мараа, Папара. В окрестностях Паэа раскинулось царство музыкального гения, американца Эдди Ланда, который запечатлел на нотной бумаге неповторимые мелодии Таити. После Папары растительный покров становится богаче, пышнее.
— Матаиеа. Первое местопребывание Гогена в таитянской глуши, — сообщает месье Жиль.
В этой части острова прибрежная полоса шире, чем где-либо. В низине Атимаоно когда-то находились хлопковые плантации. Сейчас пустоши, пастбища, площадки для гольфа.
Переезжаем через реку Ваиира. Если двигаться по се руслу, можно достичь одноименного озера, расположенного на высоте 432 метра над уровнем моря.
В 1950 году несколько семей американских пацифистов-квакеров, несогласных с введением закона об обязательной воинской повинности, уезжают жить в Коста-Рику. Их община поселяется в глуши тропических лесов. Шаг за шагом они налаживают быт: создают фермы, строят дороги, школу, электростанцию, завод. Постепенно осознавая необходимость защиты уникальной природы этого благословенного края, они создают заповедник, который привлекает биологов со всего мира и становится жемчужиной экологического туризма.
Это книга о чешской истории (особенно недавней), о чешских мифах и легендах, о темных страницах прошлого страны, о чешских комплексах и событиях, о которых сегодня говорят там довольно неохотно. А кроме того, это книга замечательного человека, обладающего огромным знанием, написана с с типично чешским чувством юмора. Одновременно можно ездить по Чехии, держа ее на коленях, потому что книга соответствует почти всем требования типичного гида. Многие факты для нашего читателя (русскоязычного), думаю малоизвестны и весьма интересны.
Жан-Кристоф Рюфен, писатель, врач, дипломат, член Французской академии, в настоящей книге вспоминает, как он ходил паломником к мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела. Рюфен прошел пешком более восьмисот километров через Страну Басков, вдоль морского побережья по провинции Кантабрия, миновал поля и горы Астурии и Галисии. В своих путевых заметках он рассказывает, что видел и пережил за долгие недели пути: здесь и описания природы, и уличные сценки, и характеристики спутников автора, и философские размышления.
Вниманию читателей предлагается первая книга трилогии «Утерянное Евангелие», в которой автор, известный журналист Константин Стогний, открылся с неожиданной стороны. До сих пор его знали как криминалиста, исследователя и путешественника. В новой трилогии собран уникальный исторический материал. Некоторые факты публикуются впервые. Все это подано в легкой приключенческой форме. Уже известный по предыдущим книгам, главный герой Виктор Лавров пытается решить не только проблемы, которые ставит перед ним жизнь, но и сложные философские и нравственные задачи.
Приглашаем наших читателей в увлекательный мир путешествий, инициации, тайн, в загадочную страну приключений, где вашими спутниками будут древние знания и современные открытия. Виталий Сундаков – первый иностранец, прошедший посвящение "Выиграть жизнь" в племени уичолей и ставший "внуком" вождя Дона Аполонио Карильо. прототипа Дона Хуана. Автор книги раскрывает как очевидец и посвященный то. о чем Кастанеда лишь догадывался, синтезируя как этнолог и исследователь древние обряды п ритуалы в жизни современных индейских племен.
Александр Степанович Кучин – полярный исследователь, гидрограф, капитан, единственный русский, включённый в экспедицию Р. Амундсена на Южный полюс по рекомендации Ф. Нансена. Он погиб в экспедиции В. Русанова в возрасте 25 лет. Молодой капитан русановского «Геркулеса», Кучин владел норвежским языком, составил русско-норвежский словарь морских терминов, вёл дневниковые записи. До настоящего времени не существовало ни одной монографии, рассказывающей о жизни этого замечательного человека, безусловно достойного памяти и уважения потомков.Автор книги, сотрудник Архангельского краеведческого музея Людмила Анатольевна Симакова, многие годы занимающаяся исследованием жизни Александра Кучина, собрала интересные материалы о нём, а также обнаружила ранее неизвестные архивные документы.Написанная ею книга дополнена редкими фотографиями и дневником А. Кучина, а также снабжена послесловием профессора П. Боярского.