Здравствуй, Снежеть! - [35]

В животах холодело, а бегали.

Из снежной пелены донесся условный свист. Это возвратился Валя Матвеев. Залепленный снегом, похожий на Деда Мороза, смахнул водяные капли с бровей и зашептал на ухо лейтенанту: «Три гаубицы, склад, часовой у склада, второй — у пожарки, метров двести-триста между ними».

Лейтенант кивнул головой и подал знак двигаться. Шли огородами, время от времени останавливались, маскируясь у редких копен прибитой дождями и снегом соломы, у почерневших бугорков кукурузных и подсолнечных стеблей. Впереди темнела крытая коновязь. Мощно, утробно всхрапывали сытые битюги.

Валентин юркнул к длинной приземистой хате, присел, заглянул в оконце. В этот миг в ночной тишине очень четко звякнула дверная щеколда. Валентин замер под окном. В дверях показался гитлеровец в исподнем, шинель внакидку. Прямо с порога сделал свое дело и исчез в темных сенях.

Вернулся Валя Матвеев.

— Надо бы взять, — шепнул ему Ладыгин.

— Ездовой, подумаешь, — в голосе Валентина слышалось пренебрежение. — Конским потом за версту разит.

Двинулись дальше. Тихо в селе. Крыши в снежных папахах. Кое-где слабо вьется дымок из печных труб. Вышли к складу, притаились. Слышны размеренные чавкающие звуки. Часовой дошагал до края протоптанной в снегу тропинки, повернул, возвращается. Руки на автомате, рогатая каска, бляха на груди — эсэсовец.

Саша Серебряков не слышно подался вперед. Лейтенант задержал его, жестами и движением губ пояснил, что часового надо сиять бесшумно, а потом ждать разводящего — авось тот окажется унтером.

Снова удаляется спина часового. Огромный Саша Серебряков и проныра Валя Матвеев, обогнув склад, затаились за углом. Снег валит, ничего не видно. Оружие у всех наготове, только вот куда делиться? У склада произошло какое-то движение, будто свежим порывом ветра сдуло снежную шапку с кроны дерева. Серебряков затащил обмякшее тело эсэсовца за угол.

— Ну! — восторженно развел руками Матвеев.

Он был хорошим разведчиком, Валентин, но завидовал большой физической силе Саши. В каждой разведроте, наверное, найдется такой парень, как Саша. Таких ребят уважают и, хотя подтрунивают над их великаньим ростом и завидным аппетитом, стараются все же наделить и куском получше, и углом потеплее. Сашу в роте прозвали «ночным гостем», а вот до войны у него была сугубо дневная работа — лесоруб.

— Быстро одному переодеться, — показал на лежавшего у стены тело часового лейтенант.

Саша с неожиданной для его фигуры ловкостью очутился на мокром снегу. Ребята по очереди примеряли шинель. Оказалось, впору Сергею. Поежившись, влез он в чужую одежду. Принюхался, сплюнул. На голову ему напялили каску, в руки сунули немецкий автомат.

И вот он на посту. Ходить старается четко, как немец ходил. До угла, поворот, в обратную сторону. Двадцать шагов. Сколько так маячить? Час? Два? Когда тут у них смена караула? Редеет снег. Это хуже. Издалека заметят, могут заподозрить. Ничего, как-нибудь обойдется. Ночь, сырость. Разводящему бы поскорее вернуться в теплую караулку. Ладонь плотнее обхватывает рукоятку ножа, лезвие которого спрятано в рукаве шинели. Главное — справиться с часовым, которого должен привести разводящий, а самого разводящего свяжут ребята. Они это умеют делать классно: пикнуть не успеет. Двадцать шагов влево, двадцать — вправо. Ребята за складом притихли, как будто их вовсе там нет.

У пожарной каланчи раздались голоса: развод! Да, это смена часовых. Следующий пост — его. Знать бы доклад. Хотя нет. Подай он голос — поймут: чужой.

Вот уже проступают в сером тумане две фигуры, шагающие к складу. Автоматы за плечами. «Хорошо, что за плечами, не успеют сдернуть». Потеют ладони. Хотя бы не выскользнул нож. Рукоять намертво сжата. Заставить себя дойти до конца дорожки. Поворот. До них — шагов двадцать… Подходят. Блеснула бляха. Ну! Сергей срывается с места. Темные фигуры на мгновение удивленно застывают… Этого разведчикам достаточно. Сергей не видит, что там сзади с разводящим, он борется с солдатом. Сколько все это длится? Секунды? Наверное. Но, видно, где-то промедлил Сергей. Пока тащил часового за угол, забирал автомат, вытаскивал документы, забрасывал труп снегом, ребята с «языком» отошли, от пожарной каланчи прогремел выстрел. Сквозь белесый туман прорезалась шипящая дуга сигнальной ракеты. Повисла над его головой. Скорее за угол. Бегут от пожарки, стреляют. Заметили или наугад шпарят?!

— Сергей отстал! — крикнул бегущий последним Ладыгин.

— Ввязался, — недовольно заметил Рыбов.

Лейтенант приостановился, прислушиваясь к перестрелке, а потом решил:

— Матвеев, глянь, чего он там застрял?

Сергей лежал за углом амбара, отстреливался короткими очередями, берег патроны. Правда, у него был еще немецкий автомат, но поди узнай, сколько держаться придется. Вроде не должны ребята далеко уйти — услышат. В паузе между выстрелами донесся разбойный свист. Похоже, Валька. Точно. Вот он и сам — перебежками, отстреливаясь, подобрался и свалился под защиту толстой кирпичной стены.

— Наложил? — дружески подморгнул он Сергею своими зеленоватыми глазами, прерывисто дыша. — Обойти хотели, ха! Их там Саня кончает. Ну, отходим!