Здравствуй, сапиенс! - [3]

Председатель удовлетворенно кивнул и, немного помедлив, спросил:

— Что скажете, товарищи конструкторы?

Все взоры сразу скрестились на академике Дорошенко. В последние годы Дорошенко получил всеобщее признание как один из ведущих конструкторов космических кораблей.

Сейчас он сидел молча, собирая в складки зеленую скатерть на столе и вновь разглаживая ее ладонью. Его сухое, худощавое лицо было спокойно.

— Мы думали об этом, Сергей Борисович, — сказал он, наконец, не поднимая глаз. — Мы можем послать туда приборы. Можем обеспечить возвращение всей информации, собранной ими, на Землю. Такие задачи успешно решаются нашими автоматическими космическими станциями. Но!.. — Дорошенко решительно пристукнул складку и взглянул на председателя. — Но аппарат должен совершать в космосе сложные эволюции. Ему придется, наверняка придется приблизиться к этому пятну, догнать его, остановиться, обойти вокруг. Иначе говоря, лететь должен корабль, управляемый в полете, с достаточно мощным двигателем и большим запасом горючего. — Дорошенко снова опустил глаза и замолчал. Потом негромко продолжал: — У нас есть проект такого аппарата. Он рассчитан на управление пилотом. Но вес велик — на такую высоту ракеты не смогут забросить его. Следовательно, — теперь он смотрел в упор на Николая Павловича, — нужна новая, более мощная ракета. Для ее создания, — он перевел взгляд на председателя и негромко закончил: — потребуется месяцев восемь. По меньшей мере полгода…

Председатель внимательно посмотрел на Дорошенко. По-видимому, все, что сказал сейчас генеральный конструктор, он знал и надеялся услышать что-то еще. Наступила тишина.

Николаю Павловичу стало не по себе. Молчание, опущенные глаза, бессилие этих людей — ведь это означало сейчас бессилие всего человечества.

Полгода!..

Какой сюрприз готовил космос людям завтра, может быть, в следующую минуту?

«Разрешите мне!..»

— Разрешите мне!.. — переглянувшись со своим начальником, неожиданно прервал молчание Виктор. — Конструировать заново ракету не обязательно. Ведь сейчас речь идет о выведении далеко в космос ракеты с тяжелым кораблем на борту. Значит, можно применить те средства, разработку которых мы заканчиваем у себя в институте.

— Вы имеете в виду дополнительные пороховые двигатели? — спросил Дорошенко. — Несколько лет назад я, помнится, читал одну весьма оригинальную статью по этому вопросу.

— Это моя статья, — быстро сказал Виктор. — Вопрос о разгонах ракет с большими грузами рассматривался в моей кандидатской диссертации.

— Но техника пошла по другому пути, — сказал Дорошенко. — Мы стараемся делать разгон более плавным, чтобы его легче переносил человек. Поэтому наши полеты, начиная с первого — с полета Гагарина, — проходят успешно.

— В нашем институте, — возразил Виктор, — проводились исследования по отработке стартовых ускорителей. Последний вариант, я считаю, позволяет рискнуть.

— Надо подробнее ознакомиться с проектом, — предложил Дорошенко и даже положил оба локтя на стол, ожидая.

Виктор принялся развешивать чертежи. Потом быстро и горячо заговорил о конструкции, регулировании двигателя, скоростях, графиках их изменения. Виктора забросали вопросами. За стремительностью его ответов чувствовалась серьезная научная разработка проблемы.

Теперь все снова повернулись к Дорошенко. Генеральный конструктор сидел, сосредоточенно потирая лоб.

— Ну?! — совершенно по-домашнему воскликнул председатель.

Дорошенко посмотрел на него, широко и смущенно улыбнулся, развел руками и стал похож на старого хитрого запорожца, которого строгая жинка застала за чаркой горилки.

— Сдаюсь! — сказал он. — Це ж не хлопец, а фейерверк! Ратуйте, добры люди! Бьют нас сибиряки!.. Во всяком случае, приборы выдержат эти ускорения. И если послать управляемый с Земли корабль без человека, вопрос можно считать решенным.

— У меня есть еще предложение, — сказал Виктор.

— Ого!.. — воскликнул Дорошенко.

— К «Неизвестности» должен лететь человек! — заторопился Виктор, боясь, что его перебьют. — Тогда все главное можно узнать быстро. И надежнее, полнее, чем это сделают любые приборы. А медлить нельзя! Николай Павлович говорил уже…

— Ну-ну, без паники! — предупредил председатель.

— Это не паника, Сергей Борисович! — горячо воскликнул Виктор. — «Неизвестность»!.. Что может быть хуже вот такой неизвестности? Я понимаю, что это рискованно! Но это же нельзя ставить рядом: один человек и — все люди, Сергей Борисович! Как же в войну разведчики уходили в тыл к врагу? И командование посылало… Посылало людей, хотя у армии и тогда уже была инструментальная разведка…

— Ну, то в войну!.. — проворчал председатель.

— А кто сказал, что это не война? — вызывающе спросил Виктор.

«Какой задира!» — с удовольствием и тревогой подумал Николай Павлович и скосил глаза на председателя. Но Сергей Борисович явно не собирался спорить.

— Ну, хорошо, хорошо… — примирительно сказал председатель. — Я сообщу ваше мнение в Центральный Комитет. У вас все?

— Нет, Сергей Борисович! — Виктор секунду помедлил, и Николай Павлович затаил дыхание. — Разрешите мне… Разрешите лететь мне!

— Я сказал, что этот вопрос будет решаться не мною, — недовольно повторил председатель, но, видно не удержавшись, слегка усмехнулся, покачал головой и обратился к Дорошенко: — Что скажете, товарищ генеральный конструктор?