Здоровье, 1959 № 01 (49) - [23]

Известно, что ныне наша страна занимает первое место в мире по числу врачей, учителей, инженеров, по темпам и качеству подготовки специалистов.

Перепись 1959 года будет проводиться по численности и составу населения на 12 часов ночи с 14 на 15 января по местному времени. Это, конечно, не значит, что перепись начнется ночью. Счетчики приступят к работе 15 января в 8 часов утра. Определенная дата и час переписи устанавливаются для того, чтобы получить возможно более точные данные о численности и составе населения, которые все время изменяются. Так, в 1957 году в СССР каждую минуту в среднем рождалось около 10 человек и умирало трое. Значит, каждую минуту население Советского Союза увеличивалось почти на 7 человек или почти на 10 тысяч человек в сутки. Поэтому точное определение часа переписи имеет большое значение.

Перепись будут проводить специально подготовленные счетчики в течение восьми дней с 15 до 22 января. Они обойдут все жилые дома, квартиры, и заполнят на каждого человека переписной лист, в котором 15 вопросов. Переписной лист заполняется со слов опрашиваемого. Никаких документов, подтверждающих правильность ответов, предъявлять не нужно. Но каждый гражданин должен хорошо понимать, как важно давать точные ответы на вопросы переписного листа. Ведь эти сведения в виде обезличенных итоговых данных будут использованы для планирования развития народного хозяйства и дальнейшего повышения благосостояния народа.

Всесоюзная перепись населения 1959 года имеет огромное международное значение. Материалы ее продемонстрируют всему миру новые исторические победы в развитии народного хозяйства, науки и культуры, в подъеме благосостояния трудящихся СССР. Данные Всесоюзной переписи будут использованы в семилетием плане для более полного удовлетворения растущих материальных и духовных потребностей всех советских людей.

H. И. Майская,

экономист Управления Всесоюзной переписи населения ЦСУ СССР

Решающий шаг

Анатолий Шварц

Рисунки П. Пинкисевича

Сколько (Ни рассматривал я фотографии этого человека, как ни вчитывался в описание его внешности, мне не удавалось отыскать ничего (примечательного. Природа словно заранее позаботилась дать ему неприметный облик, чтобы лотом удивить незаурядной судьбой. Но однажды, разглядывая снова его спокойное лицо, я вдруг понял, что в нем более всего отвечало смелым мыслям и рискованным поступкам этого тихого и замкнутого человека: доктор Минх всегда казался старше, чем был на самом деле. Черта, присущая многим людям, становилась здесь почти символичной— в ней отразилась судьба ученого, который намного обогнал свой век.

…Он работал тогда в Одессе. Городская больница была его вторым, а может быть, и первым, домом. И хотя среди многих медицинских дел ему выпала самая печальная обязанность — вскрывать трупы, — он любил жизнь. Не только любил — он утверждал ее. Ведь иначе не назовешь труд человека, который, разоблачая главных виновников смерти, продолжает отстаивать жизнь даже за ее порогом.

Суховатый и сдержанный в обращении, Минх не умел «привлекать сердца, и когда, сутулясь и слепка покашливая, он не спеша протирал очки перед тем, как приступить к своему обычному делу, врачам порой казалось, что перед ними не анатом, а прокурор, который готовится к обвинительной речи. Но Минх не любил речей, он был немногословен: слишком сложная задача вставала перед ним всякий раз, когда он принимался по следам болезни распутывать ее петлистые ходы.

Словно охотник, по едва заметным приметам выслеживал он весь извилистый путь недуга и, наконец, настигал его в каком-нибудь укромном месте. Но там, где охотника ждала удача, для Минха начинались лишь новые трудности: надо было понять, как проникла сюда болезнь, почему удалось ей разрушить и в конце концов побороть здоровое, сильное тело, которое еще недавно жило, чувствовало, волновалось. Сложные и увлекательные загадки решал Георгий Николаевич Минх. Но не всегда, далеко не всегда, находил он на них верные ответы. И дело, конечно, было не только в пределах его личных способностей, а в том, что нет для человека более трудного предмета исследований, чем живой организм — уж очень скупо уступает он свои секреты даже самым проницательным медикам. Иной из таких задач достаточно, чтобы поглотить интересы целой жизни, другая занимает умы нескольких поколений ученых и все-таки остается загадкой.

Ему шел сороковой год, когда он круто изменил привычные занятия, отложил на время свой анатомический скальпель и поразил всех силой воображения и воли. Минх сделал отважную попытку проникнуть в мир заразных болезней, он решил открыть способ распространения одного из повальных и самых тяжких бедствий — возвратного тифа. Выбор был не случаен: работа в морге подсказала ему, какой недуг совершает на людей наиболее опустошительные набеги. Тиф в этом отношении был под стать лишь голоду, не зря между ними издавна существовала какая-то незримая роковая связь. Нищета и запустение были вечными поводырями болезни, но почем у-то никому и в голову не приходило, что в мрачной последовательности, с которой тиф идет по их пятам, возможно, скрывается ключ к его загадке. Первым об этом подумал Минх.