Здесь водятся чудовища - [5]

— Если эти чудовища в самом деле вырвутся на волю, я не хочу, чтобы мой брат оказался перед ними один, почти безоружный и без необходимого подкрепления. Его невесту я не беру в расчет.

Никто из них не нашелся, что сказать: оба помолчали, подавленные мыслями. Никто не стал говорить того, что и так подразумевалось, — оба не доверяли Алуэтте.

— Что ж, — наконец подал голос Ален. — Раз ты едешь, то и я с тобой. — В его голосе была решимость.

— Ты? Но зачем?

— Ты защищаешь брата, а я — свой народ.

Джеффри нахмурился:

— Но мы не можем рисковать наследником трона.

— Опять старая песня? — вздохнул Ален. — Я устал слушать ее с колыбели. Теперь ты повторяешь эти слова следом за матерью.

— И все же я твой вассал и должен защищать тебя, — отвечал упрямый Джеффри. — А защищать — это значит не позволять тебе пускаться в опасные для жизни твоего высочества предприятия.

— А моя обязанность — всегда приходить на помощь вассалам. — возразил Ален. — Тебе, а также моему народу.

— Но что, если… — Джеффри вовремя прикусил язык.

Но было поздно: Ален подозрительно прищурился:

— Ты хочешь сказать: «если меня убьют?» Но кто знает, сколько ему отпущено на этом свете? Хочешь знать, кто будет править после меня? Пойдем, сейчас ты получишь ответ!

Но тут наследник нахмурился.

— А то, может, подождешь, пока я поговорю…

Тут явно не имелись в виду король или королева — они бы и речи о том не допустили.

— Здесь есть еще кое-кто, кому ты должен рассказать об этом.

— И я расскажу ей, можешь не сомневаться. Отчего-то мне думается, что от твоей сестрицы исходит больше опасности, чем от чудовищ, которые видятся твоему брату. Пожелай мне удачи, товарищ.

Диармид был ладным молодым парнем годами четырьмя моложе своего единоутробного брата, почти не уступая ему ростом, с такими же белокурыми волосами и разве что более серьезным выражением лица — но на этом сходство заканчивалось. Диармид был сухопар и строен, в то время как Ален плечист и кряжист; младший брат был скрытен и никогда не выдавал своих чувств, в отличие от Алена, который во всем привык действовать напролом.

— Снова поединок, братец? — Диармид заранее улыбался. — Ну что ж, счастливо развеяться.

— Благодарю, — блеснул ответной улыбкой Ален. Но его лицо моментально приняло серьезное и даже суровое выражение. — Помнишь ли ты, брат, что если я не вернусь, тебе предстоит стать наследником?

Младший принц пожал плечами:

— Да не допустят этого Небеса! Это что же — значит, мне придется расстаться с любимыми книгами и принимать послов соседних держав, без конца обсуждая дела с судебными крючкотворами и сутяжниками?

Смотри, береги себя, братец, мне больше по душе поместье Логайр, где народ говорит по делу и не тратит время на словоплетение.

— Еще один ученый, — сказал Ален в замешательстве. — Надо присматривать за тобой, братец, или ты тоже пристроишь себе домик под сенью башни Грегори и проведешь остаток дней, как школяр.

Диармид вспыхнул:

— Не искушай, братец.

Ален тут же пошел на попятную, решив больше ни словом не заикаться о башне из слоновой кости. Он быстро переменил тему разговора:

— Не представляю себе, как ты сможешь управлять герцогством, и управлять добротно, отводя на это всего шесть часов в день!

Диармид пожал плечами:

— На то есть советники. Достаточно выбрать надежных людей.

— М-да, все же, я полагал, у тебя, с твоей пытливостью и любовью к знаниям, окажется больше способностей к власти.

— Не надо, монсеньор, — вмешался Диармид. — Лучшее и самое очевидное доказательство моей способности к управлению страной — это как раз именно то, что меня не заботят особенно ни эта страна, ни этот народ.

— Диармид! — воскликнул Ален, потрясенный таким цинизмом до глубины души.

Диармид вновь только пожал плечами:

— Я лишь исполняю свой долг, братец, и у меня нет желания изображать из себя идеального правителя. Ты же, напротив, души не чаешь в народе и готов проводить часы за разрешением дел, для которых требуются всего лишь минуты. — Он встряхнул головой, словно удивляясь непонятливости брата. — В самом деле, не понимаю тебя — и ведь это при том, что у тебя несравненно больше способностей к правлению.

— Благодарю и на этом, братец, — Ален похлопал его по плечу. — Утешь же наших родителей на время моего отсутствия. Будь им верной опорой и надеждой.

— Не премину, братец, — пообещал Диармид. — Оставь мне эту бумажку, которую ты наверное уже написал.

— Бумажку?

— Ну да, то, над чем ты корпел последние несколько часов.

Ален покачал головой и со вздохом передал ему свиток, после чего оставил брата, протиснувшись дюжими плечами в дверь — и тут же чуть не столкнулся с Корделией.

Диармид задумчиво и мрачно посмотрел ему вослед.

Если эти кошмарные видения смогли оторвать Грегори от научных занятий, значит они чего-нибудь да стоили.

— И, значит, Ален мог столкнуться с опасностью, которую он еще недооценивает. Пока. Но тут принцу пришла в голову неожиданная мысль: почти афоризм, который следовало записать: «Кровь гуще, чем чернила»

Пусть он лишится всех своих книг, но он не позволит Алену поступать столь опрометчиво, подвергая риску жизнь наследника престола. Он тайно последует за ним и будет опекать старшего брата, чтобы ни случилось. Он ведь всего лишь один из братьев.