Здесь песок чище - [32]

— Почему ты его защищаешь? Никто и пальцем его не тронул.

— Мне кажется, что ты отнесся к нему довольно плохо.

— Дело в том, что я сыт по горло всем этим идиотизмом. Все критикуют, по-настоящему никто не берется за дело. Не хочешь — не лезь, но уважай тех, кто проявляет решительность… Мы пришли сюда для того, чтобы поесть и поразмыслить, и все еще критикуем тех, кто что-нибудь да делает, — раздраженно сказал Чино.

— Что с него возьмешь? Он уже все тебе сказал, ведь его привезли совсем мальчишкой.

— Но мы-то взрослые, и нам больше подходит иметь связи с ответственными людьми, а не с раскаявшимися баловнями. Да, кстати, почему ты не выполняешь того, о чем договорились: или же ты отведешь меня в ближайшие дни в дом твоего дяди, или я буду относиться к тебе так, как к Марвину, поскольку не могу терять время. Так что слово за тобой.

На другой день Чино познакомился с агентом ЦРУ, капитаном судна-матки Хуаном Батистой Маркесом, дядей Хосе Антонио Равело Маркеса.

ДЯДЯ ИЗ ЦРУ

— Как тебе показался мой дядя? — Тони положил бинокль на широкий подлокотник кресла и ждал ответа Чино. День был ясный. На небе ни облачка, только свежий бриз напоминал о том, что было межсезонье — ни зима, ни лето. Тони был доволен.

— Твой дядя? Важный субъект!

Чино сидел на песке. Рядом с ним, полуприсыпанные песком, лежали несколько бутылок пива "Лайт".

— Дело в том, что он не смог нас хорошо принять.

— Он очень важный человек. С ним встречаются только люди не ниже координатора по кубинским делам.

— Да, так оно и есть. Приходят к нему якобы по кубинским делам, но не те, кто может действовать открыто.

Парень взял бинокль и навел его на бронзовую в лучах солнца фигуру девушки. Он рассматривал ее, раскрыв рот и забыв о беседе. Сначала объектив бинокля поймал круглый пупок.

— Ты очень гордишься своим дядей?

— Что?

— Ты гордишься своим дядей?

— Какое там! Я тебе уже говорил, что не вникаю в его дела, они меня не интересуют. И не в моих интересах нарываться на неприятности. Я прибыл в эту страну, чтобы жить спокойно.

— Те, кто приходят к нему в кабинет, выглядят спокойными. Все они прекрасно питаются, хорошо одеваются, у них новые автомобили и много денег. На что же им жаловаться? У них есть все, что пожелаешь.

— Да, да. Все, что желаешь. Будешь иметь машину новейшей марки, много денег, хорошие костюмы, перстни, но, кроме того, будут еще и интриги. Они есть даже между ними самими, а иногда среди них появляются и мертвенькие.

— Мертвенькие?

Теперь в объективе Тони видит медальончик, сделанный под золото, который болтается на пышной груди девушки. Она бежит вдогонку за огромным красно-белым мячом.

— Да, именно мертвенькие. Это не то, что было в бригаде. Здесь дела посерьезнее. Ты видел того невысокого, почти лысого человека, который о чем-то много спорил, а затем отделился от группы?

— В яркой, кричащей рубашке?

— Да, его самого.

— Помню.

— Его зовут Ороско. Однажды он сидел в баре и пил вино. Это на восьмой авеню, между пятой и шестой улицами. — Упоминая авеню и улицы, Антонио, как и большинство латиноамериканцев в Майами, называл их в обратном порядке. — И тогда, я не помню из-за чего, он затеял спор с одним типом, выхватил пистолет и тут же застрелил его. Через некоторое время он появился в доме дяди. Пришел на связь с ЦРУ. Там ему сказали: "Ты исчезни дня на три, не меньше, а за это время угроза минует, и они ничего не докажут…" Но он утверждал, что это бесполезно, так как его все видели. Однако все уладилось, и он разгуливает на свободе.

— Выходит, для ЦРУ не существует никаких законов?

— Оно и видно.

— Да, я вижу здесь много странного.

— Скоро ты не будешь на это обращать внимания. Почему я тебе сказал о мертвеньких? Однажды к дяде пришли серьезные люди, говорили тихо, с какой-то таинственностью. Я тут же сообразил, что случилось что-то по-настоящему важное. Так оно и оказалось на самом деле. Они бросили одного кубинца в болото.

— В болото? Ты уверен?

— Да, уверен. Они спорили о том, жив он или уже мертв; говорили, что никто его не найдет в тех болотах. Некоторые высказывали мнение, что он — агент кубинской контрразведки, другие это отрицали. Но нашлись и такие, кто выражал сомнение: "Сеньоры, я считаю, что мы убили невинного человека". Затем зашел разговор о Баямесе.

— Каком Баямесе?

— Послушай. Люди ЦРУ разговаривали с моим дядей и предупредили, что в ЦРУ им перестают доверять и, естественно, прекратят помощь кубинцам из "Альфы-66". Все дело в том, что есть слишком явные доказательства работы в их среде агента кубинской контрразведки. Насарио отстаивал свое мнение. Он говорил, что этого не может быть, что в их рядах нет никакого агента. Но ЦРУ настаивало. Тогда-то и возникла острая ситуация. С одной стороны — недоверие друг к другу, все раздумывали и пожимали плечами, а с другой — возникла необходимость найти подлинного предателя.

— Им нужно было найти предателя, чтобы вернуть доверие ЦРУ?

— Вот именно, черт побери!

— И они нашли его в лице некоего Баямеса?

— Это было необходимо. Дело в том, что каждый из них ловил момент, чтобы уличить в этом другого. И когда дядя организовал первую попытку высадить на Кубе Висенте Мендеса, с ними был и этот Баямес. Кажется, его звали Хулио Сесар. Между ними завязался спор из-за того, что Баямес хотел высадиться в каком-то конкретном месте. Они решили, что Баямес заманивает их в ловушку. Его схватили, пытали, требуя, чтобы он сознался в принадлежности к контрразведке, и, наконец, бросили в воду. Так и возвратились, не подходя к Кубе.