Здесь был Шва - [48]
И тут до меня дошло — именно этим мама и занимается! Вот почему она пошла на учёбу. Вот почему она ищет работу. Она раскладывает яйца по разным корзинам. Мама, должно быть, ощутила, что ей нужно найти собственное место в жизни, иначе она, возможно, тоже исчезнет. Может, не так, как мать Шва — в одно мгновение и навсегда, а постепенно, каждый день понемногу…
Всё-таки, надо сказать, перемены меня немного пугали. Наверно, я боялся, что мама познакомится с новыми людьми, и кто знает — а вдруг эти новые знакомые окажутся интереснее, чем некий вице-вице-президент Отдела разработок в компании «Пистут Пластикс»?
— А как же тогда первая корзина? — спросил я. — Та, в которой яйца лежали с самого начала? С нею же ничего не случится, правда? Я имею в виду — ты не собираешься выбросить её на помойку?
Мама снова усмехнулась.
— Ты когда-нибудь видел, чтобы я что-нибудь выбрасывала?
Я обнял её. В последний раз я обнимал маму так давно, что сейчас ощущение было довольно непривычное. Раньше я как бы растворялся в маминых объятиях, а теперь, можно сказать, всё наоборот — она почти исчезла в моих.
— Ты хороший мальчик, Энтони, — сказала мама. — Кто бы что о тебе ни говорил.
16. Убойное ночное путешествие, способное превратить нормального человека в вегетарианца
Шва понемногу блекнул, словно линяя и размываясь, и я стал осознавать, что он, возможно, прав. Если он и дальше будет просеиваться сквозь мозги всех знающих его, как сквозь дуршлаг, то когда-нибудь просочится полностью и растворится в небытии. Я всё реже и реже замечал его в классе; а когда вдруг спрашивал себя «где Шва?» и принимался оглядываться по сторонам, то впадал в панику, потому что обнаружить его сразу удавалось далеко не всегда. Становилось всё труднее напоминать себе не забывать о нём. Мои мозги словно бы превратились в сито; да не в обычное, а избирательное, потому что я очень хорошо помнил некоторые вещи, как, например, лица, имена, спортивные результаты. Но Шва — с ним дело обстояло как с датами или другими историческими фактами. Всё равно что пытаться вспомнить Льюиса и Кларка[32] или «Манифест предназначения»[33] — по обеим этим темам я делал торжественные доклады. Та ещё морока, скажу я вам; ведь когда делаешь такой доклад, нужно одеться в костюм, соответствующий теме. Интересно, и как бы я мог одеться этим самым «Манифестом»?[34] Мне снизили оценку, потому что я явился в джинсах и футболке; и как я ни доказывал, что Леви Штраусс начал шить джинсы именно во время экспансии на Запад и потому они и называются Levi’s… Подождите, о чём это я? Ах да. Ну и вот, теперь я начал подозревать, что над Шва тоже нависло какое-то не вполне ясное предназначение.
После нашей с Лекси не очень удачной попытки установить, чтó в действительности случилось с мамой Шва, прошла неделя. Шва пока не дал мне ни малейшего намёка на то, какие боевые средства он собирается применить в своей одинокой борьбе за всеобщее внимание. Я беспокоился за него. По-настоящему беспокоился.
Был вторник. Кроули остался без сиделки — ни одна не выдерживала его больше трёх-четырёх дней. Это стало чем-то вроде игры — угадывать, сколько времени старому злыдню понадобится, чтобы очередная бедняжка побежала паковать чемоданы. Сегодня вечером должна была прийти новая, ничего не подозревающая жертва, но поскольку Лекси отправилась на заседание своего «Клуба 4 Ч», я решил посидеть с Кроули после того, как выгуляю собак — не оставлять же больного одного. Я принёс ему угощение — фокаччу, которую сделал накануне папа в дополнение к veau Marseille, приготовленному мамой.
Войдя в квартиру с последней выгулянной собакой, я застал Старикашку за необычным занятием: он гладил Милосердие и ласково шептал ей всякие прелестные глупые слова, которые мы обычно говорим своим любимцам, когда думаем, что нас никто не слышит. Кроули увидел меня и сразу же отпихнул собаку.
— Чего уставился? Займись барбосами!
— Я уже всех выгулял.
— Тогда что ты здесь забыл? Жалование выдаётся в другой день.
Я пожал плечами.
— Да вот решил посидеть с вами до прихода новой сиделки. Поговорим, поедим папиной фокаччи…
— Нет уже твоей фокаччи.
— Вы съели всю?!
— Она всё равно была для тебя слишком хороша, — проворчал Кроули. — Ты бы заглотил её и вкуса б не распробовал.
— Это вас надо было назвать Чревоугодием! — воскликнул я, и Чревоугодие тотчас же примчался к нам с надеждой в глазах.
Кроули засмеялся.
— Ну вот, возись теперь с ним сам!
Я решил воспользоваться моментом. Всего минуту назад я видел, как из глубин души Старикана на поверхность вынырнула тщательно скрываемая нежность. Если я сейчас кое-что спрошу у Кроули, то, может, он изволит дать чуткий и деликатный ответ?
— Вы вспоминаете о нём? — спросил я.
— Вспоминаю о ком?
— О Шва.
— С какой радости мне о нём вспоминать?
— С такой, — ответил я, — что он, похоже, начал исчезать.
Кроули молчал и лишь холодно смотрел на меня. Я вздохнул.
— Ладно, забудьте, — сказал я. — Небось думаете, что я идиот.
— Ну, в этом-то нет никаких сомнений, — ответил он. Потом поднялся со своего кресла и схватил прислонённую к стене трость. Я никогда раньше не видел, чтобы Старикан передвигался в отрыве от его инвалидного кресла. Всё равно что наблюдать «чудо исцеления» на одном из массовых собраний. Кроули медленно проковылял ко мне, тяжело опираясь на трость. Он оказался выше, чем я полагал. Сделав шагов пять-шесть, Старикан остановился.
Мир без голода и болезней, мир, в котором не существует ни войн, ни нищеты. Даже смерть отступила от человечества, а люди получили возможность омоложения, и быстрого восстановления от ужасных травм, в прежние века не совместимых с жизнью. Лишь особая каста – жнецы – имеют право отнимать жизни, чтобы держать под контролем численность населения.Подростки Ситра и Роуэн избраны в качестве подмастерьев жнеца, хотя вовсе не желают этим заниматься. За один лишь год им предстоит овладеть «искусством» изъятия жизни.
Калифорния охвачена засухой. Теперь каждый гражданин обязан строго соблюдать определенные правила: отказаться от поливки газона, от наполнения бассейна, ограничить время принятия душа. День за днем, снова и снова. До тех пор, в кранах не останется ни капли влаги. И тихая улочка в пригороде, где Алисса живет со своими родителями и младшим братом, превращается в зону отчаяния. Соседи, прежде едва кивавшие друг другу, вынуждены как-то договариваться перед лицом общей беды. Родители Алиссы, отправившиеся на поиски воды, не вернулись домой, и девушка-подросток вынуждена взять ответственность за свою жизнь и жизнь малолетнего брата в свои руки. Либо они найдут воду, либо погибнут. И помощи ждать неоткуда…
В мире идет великий Праздник. Празднуют боги — «вещества». Хиро, Коко, Мэри-Джейн и прочие. Они спускаются вниз, на землю, чтобы соблазнять людей. Но они не могут спуститься по собственной инициативе — люди должны их призвать. И люди призывают. А потом не могут вырваться из удушливых объятий «богов». На удочку Рокси (оксиконтина, сильнейшего анальгетика, вызывающего страшную зависимость) попался хороший мальчик Айзек. Его сестра Айви, страдающая от синдрома дефицита внимания, сидит на аддералле. Как брат с сестрой борются с «богами», кто выигрывает, а кто проигрывает в этой битве, как «боги», которые на самом деле демоны, очаровывают человечество и ведут его к гибели — вот о чем эта книга. Нил Шустерман и его сын Джаррод подняли тему опиоидов в США.
Заготовительный лагерь «Веселый дровосек» уничтожен, однако родители продолжают отправлять своих детей на «разборку», как только те перестают соответствовать их ожиданиям. Счастливчики, кому удалось спастись, укрываются в убежище.Сторонники «разборки» создают нового «человека», соединив в нем лучшее, что взяли от погибших подростков. Продукт «сборки» – обладает ли он душой? И как его судьба оказалась связанной с жизнью Коннора и Рисы?
Ник и Элли погибают в автомобильной катастрофе. После смерти они попадают в Страну затерянных душ — своего рода чистилище, находящееся между раем и адом. Ник доволен создавшимся положением, а Элли готова отдать буквально все, вплоть до собственного тела, лишь бы выбраться из странного места, в которое они попали.
Родители 16-летнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У 15-летней Рисы родителей нет, она живёт в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. 13-летний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга о гибели комсомольского отряда особого назначения во время гражданской войны на Украине (село Триполье под Киевом). В основу книги было положено одноименное реальное событие гражданской войны. Для детей среднего и старшего возраста.
Автор назвал свои рассказы камчатскими былями не случайно. Он много лет прожил в этом краю и был участником и свидетелем многих описанных в книге событий. Это рассказы о мужественных северянах: моряках, исследователях, охотоведах и, конечно, о маленьких камчадалах.
Ярославский писатель Г. Кемоклидзе — автор многих юмористических и сатирических рассказов. Они печатались в разных изданиях, переводились на разные языки, получали международную литературную премию «Золотой еж» и премию «Золотой теленок». Эта новая книжка писателя — для детей младшего школьного возраста. В нее вошли печатавшиеся в пионерском журнале «Костер» веселые рассказы школьника Жени Репина и сатирическая повесть-сказка «В стране Пустоделии».
Юрий Иванович Фадеев родился в1939 году в Ошской области Киргизии. На «малой родине» прожил 45 лет. Инженер. Репатриант первой волны. По духу патриот России, человек с активной гражданской позицией. Творчеством увлёкся в 65 лет – порыв души и появилось время. Его творчество – голос своего поколения, оказавшегося на разломе эпох, сопереживание непростой судьбе «русских азиатов» после развала Советского Союза, неразрывная связь с малой родиной.
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.
Энси Бонано, из уст которого вы уже слышали про суперстранного Шва, рассказывает новую сумасшедшую историю. На этот раз Энси жертвует месяц жизни своему однокласснику Гуннару Умляуту, которому, по его словам, осталось жить полгода. Вскоре вся школа следует примеру Энси. Но так ли уж Гуннар болен? Или слухи о его неминуемой смерти сильно преувеличены? Когда с членом семьи Бонано, подарившим Гуннару два года жизни, случается инфаркт, Энси задумывается, не искушает ли он судьбу, взяв на себя роль Господа Бога...