Здесь был Хопджой - [33]

Пербрайт вынужден был признать, что «наши дела» обстояли пока так себе.

Его посетитель, дважды обойдя комнату, чтобы, как предположил Пербрайт, погасить часть кинетической энергии своего появления, встал перед «дипломатом» и, щелкнув замками, открыл его. Искрящимися от удовольствия глазами он посмотрел на инспектора.

— Прелестнейшая работка из всех, какие удавались мне в последние годы. Совершенно потрясающе…— Глаза опустились на бумаги, которые он извлекал из дипломата. — Даже и не знаю, с чего начать.

— Может быть, начнете с того, что сядете? — предложил Пербрайт без особой, впрочем, надежды. Уорлок весело фыркнул и как бы сразу подрос на пару дюймов. Он разложил страницы машинописного текста на столе и быстро обозрел подчеркнутые заголовки.

— Ну, ладно; мы с тем же успехом могли бы начать и с ванны, а? Вы, кстати, оказались совершенно правы. Это был растопленный парафин. Его нанесли с помощью кисти на все места, где откололись кусочки эмали, а также на металлическое гнездо слива. Следы парафина сохранились до сих пор, хотя должен сказать, что потом всю эту квашню весьма обильно поливали горячей водой из крана. Цепочка, правда, так и осталась вся в парафине. Ваш парень еще тогда это заметил, не так ли? Так, ну, что еще… Ах, да; коррозийные пятна на обоих кранах. Видимо, следы брызг. Легкое изменение цвета стекловидной эмали, как раз такое, какое бывает при погружении в достаточно концентрированную серную кислоту. Следы кислоты на полу ванной комнаты…

Палец Уорлока медленно скользил вниз по странице.

— Парафин в ванной соответствует твердому осадку на дне тазика, обнаруженного в буфете столовой… Он оторвал взгляд от бумаги.

Тут, кстати, непонятный просчет: я имею в виду то, что он оставил тазик в буфете. Хотя я это так, к слову, это уж больше ваша забота. — Он продолжал чтение.—Никаких распознаваемых отпечатков на тазике, черт возьми. С другой стороны, это означало бы желать слишком многого.

— Канализация, — объявил Уорлок после непродолжительной паузы. — С канализацией у нас все обстоит совсем не так уж плохо. — Не поднимая глаз от отчета, он нащупал рукой черную коробку и откинул крючок. — Анализ содержимого канализационного отстойника установил присутствие необычно больших количеств жира и соединений углерода, возможно, животного происхождения, а также отчетливые следы кальция… вы пока, я надеюсь, все улавливаете, сэр?

Пербрайт кивнул:

— Покойный мистер Хопджой, я полагаю.

Он заслужил широкую одобрительную улыбку эксперта.

— Заметьте, из всего этого нельзя даже надеяться получить хоть что-нибудь похожее на фактическое установление личности. В этом смысле все выводы весьма и весьма условны.

— О, конечно…

— Но в данных обстоятельствах и они весьма впечатляющи. — Уорлок, судя по голосу, очень хотел угодить. — Естественно, все, что попало в отстойник, оказалось за это время основательно разбавленным. Хотя за тесты на жиры и кислоту я могу дать стопроцентную гарантию. Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что ничего примечательного не обнаружено в твердой форме — знаете, пластмассовые пуговицы, золотые коронки для зубов…

— Жаль.

Уорлок откинул крышку черной коробки. С небольшой подставки у задней стенки он снял пробирку.

— Вот эта штучка, признаюсь, сбила нас с толку. Мы нашли ее в ванне. Она застряла в крестовине слива, той, что под пробкой.

Пербрайт повертел пробирку в руке. Внутри он увидел завязанную петелькой беловатую полупрозрачную нить. Он рассмотрел ее на свет.

— Животная, растительная или искусственная?

— О, искусственная, — уверенно кивнул Уорлок. — Это почти точно нейлон.

— Может быть, из щеточки для ногтей?

— Слишком длинная. К тому же, в этом случае концы не будут соединены таким образом. Нет, к щеткам это вообще не имеет отношения. Никто во всей лаборатории не смог предложить ничего приемлемого.

— Вас это тревожит?

Уорлок возмущенно нахмурился и выхватил пробирку из рук Пербрайта.

— Конечно, меня это тревожит. У нас по этой линии неразрешимых загадок не было со времени ретфордского дела о липкой бумаге для ловли мух. Вы знаете, мы тогда два месяца потратили, расспрашивая ювелиров о той запонке, которая оказалась в двенадцатиперстной кишке миссис Харгривз. И в конце концов выяснили, что она принадлежала чертову хирургу, который делал вскрытие.

Он укрепил пробирку на подставке.

— О, не беспокойтесь, мы с этой ниткой еще повеселимся. Я ее сейчас отсылаю главным заправилам нашей промышленности по производству синтетических волокон. Я надеюсь, они смогут сличить ее с образцами продукции или придумают что-нибудь еще.

— Может оказаться, —что она и не имеет никакого отношения к делу, — попробовал урезонить его Пербрайт, у которого начало появляться чувство, что судебная рапсодия Уорлока несколько затягивается.

— Пять фунтов против комариного пупка, что она не имеет абсолютно никакого отношения, сэр. И все же остается исключение… в нашей работе это главный итог — исключить варианты.

Он опять вернулся к отчету.

— Так-так, где мы остановились? Ага, пятна крови. Пятна, как выяснилось, были обнаружены в шести местах. Был забрызган пол в ванной. Пятна на стене, как и ожидалось, оказались тоже кровью. Кровь была и на лезвии бритвы, обнаруженной в ящичке ванной комнаты. Затем имелся молоток. И, наконец, тщательное обследование выявило несколько мазков на ковровой дорожке, покрывающей лестницу, и на бетонном полу гаража. Два последних случая чудесным образом проиллюстрировали процесс исключения. Кровь не была человеческой. В остальных четырех — была и принадлежала к одной и той же весьма распространенной третьей группе.