Заживо погребенные - [2]

– Пока ничего, – качнула я головой. – Очередной больной недоносок полез на женщину, которую до этого ни разу не видел. А потом возбудился, встретив сопротивление.

– В зданиях по углам квартала – швейцары, – рассуждал Мерсер. – А здесь полностью заселенный городской особняк на хорошо освещенной улице. Смелый гусь. Налетел, когда она открывала дверь.

– Она сама тебе об этом рассказывала?

Накануне Мерсер ждал в больнице до позднего вечера, пока девушка не пришла в себя после наркоза.

– Она вся в трубках. Врачи дали всего пятнадцать минут. Спрашивал только основное, пока она не отключилась. Она сжимала мне руку, как я просил, – я задавал только вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет».

Мы ехали в больницу, которая находилась в нескольких кварталах от нас, на углу Йорк-авеню и 66-й улицы. Утром, по пути на работу, Мерсер уже заезжал туда. Он был намерен навещать потерпевшую вплоть до выздоровления. Завтра родители девушки по звонку Мерсера вылетали из Швеции – она была студенткой по обмену; сейчас Мерсер хотел сообщить это Аннике. А пока, до их прибытия, ближе его у потерпевшей никого не было.

– Она заметила нож? – спросила я.

– Даже не слышала, что кто-то приближается. Думаю, первое, что она почувствовала, были рука на шее и нож у самого горла.

– Негусто, – сказала я.

– Чего же ты хочешь, Алекс…

Я тряхнула головой.

– Все дело в деталях, ты же знаешь. Что он говорил, как схватил ее, какой у него был запах. У нас может уйти дня два на то, чтобы вытащить из нее все это.

– Будем надеяться, за это время он не разделается с кем-то еще.

У больницы Мерсер показал значок охраннику, и тот пропустил нас внутрь.

Приборы слежения издали знакомый звук. Мы вошли в хирургическое отделение. В каждой реанимационной палате дежурили медсестры.

Мерсер остановился у застекленной стены, за которой лежала Анника Джелт.

– Она не спит, детектив, – сказала медсестра. – Можете к ней пройти.

Оставив меня у входа, Мерсер подошел к постели, протянул свою большую ладонь и положил ее на руку Анники чуть выше внутривенной иглы – в худенькое тело поступало лекарство. Девушка повернула голову, узнала нового друга и защитника и слабо улыбнулась.

– Привет, – произнесла она, еле двигая губами. Трубки в носу мешали ей говорить.

Мерсер наклонился к кровати и бережно погладил Аннику по лбу.

– Молчите. Я просто заехал проведать. Убедиться, что вас тут лечат как следует.

Медсестра приблизилась, поправила подушку и проговорила:

– Детектив Уоллес сказал мне, что не оставит на мне живого места, если мы не выпишем вас как можно скорее.

Девушка повернула голову к медсестре и вновь слабо улыбнулась.

– Анника, я звонил вам домой. Ваши мать с отцом будут здесь завтра.

При упоминании родителей ее глаза наполнились слезами. Она издала гортанный звук. Вероятно, ей хотелось говорить, но не было ни сил, ни нужных слов.

– Я сказал им, что с вами все хорошо. Они просто хотят быть рядом, – успокаивал ее Мерсер.

Девушка что-то бормотала, мотая головой из стороны в сторону. Медицинские трубки тряслись и натягивались.

– Я… хочу…

– Я знаю, вы хотите уехать домой, – произнес Мерсер, гладя ее по голове. Он продолжал держать ее за руку.

Я закусила губу, представив, как Анника одинока и напугана. Одна в чужой стране. Ее покалечили и едва не изнасиловали, она не может даже позвонить родителям.

– Помните, я рассказывал? Это Алекс. Хочу вас познакомить, – сказал Мерсер, отодвигаясь от кровати, и Анника посмотрела в мою сторону.

Отпустив руку Мерсера, потянулась к моей. Я встала рядом, сжав ее холодные пальцы.

– Мы найдем его, – продолжал Мерсер. – А вам нужно только выздоравливать. Это главное.

– Он прав, – подтвердила я. – Как можно больше отдыхайте. Мы будем навешать вас каждый день и привезем все, что нужно.

– Домой…

– Конечно. Как только поправитесь, можно будет уехать, – сказала я.

– Пора принимать обезболивающее, – произнесла медсестра. – Она беспокоится, если упоминают о семье, – не хочет, чтобы родители видели ее в таком состоянии, переживает за них. Они были против того, чтобы она училась в Нью-Йорке.

Мы подождали, пока она успокоится. Медсестра ввела лекарство, оно подействовало.

Влажные глаза Анники часто моргали, словно она боролась со сном. Вероятно, ей хотелось, чтобы Мерсер оставался рядом. Наконец веки сомкнулись. Голова едва приминала упругую подушку. На белоснежном больничном белье девушка выглядела совершенно бескровной. Окружавшие ее приборы были, казалось, вдвое тяжелее, чем она сама. Звуки работы механизмов и мигание лампочки теперь не нарушат ее сон, а воспоминания о кошмарном происшествии, как я надеялась, не прорвутся через пелену снотворного.

Еще не было пяти, когда мы вернулись к машине и поехали в центр города, ко мне в офис. Но темнота стояла кромешная, и заметно похолодало.

Когда мы выезжали на Йорк-авеню, у Мерсера запищал телефон. Детектив снял его с ремня и раскрыл.

– Хорошо, Боб. Сделаем дополнительный осмотр, – ответил он, взглянув на меня.

Звонил Боб Тейлер, главный серолог из отделения судебно-медицинской экспертизы. На этот раз он произвел экспресс-анализ вещественных доказательств, обнаруженных на месте нападения на Аннику. Это лишь предварительные данные, которые подлежат повторной оценке. Они, конечно, не рассматриваются в суде, зато уже сейчас позволяют судить, насколько серьезны улики.