Завтрашний взрыв - [15]

Степа поблагодарил послушника за исчерпывающий рассказ и шагнул за занавеску. Там он увидел то, что и ожидал: натянутое под самым сводом полотно отгораживало также и одно из окон.

Стражник повернулся к юному лекарю:

— Утром, когда ты выходил, окно было открыто?

— Да.

— А остальные окна в палате?

— Тоже были распахнуты.

Степа впервые за много месяцев, прошедших с того дня, когда его почти бездыханное тело подобрал на улице горящей плотницкой слободки митрополит Филипп, ощутил привычный охотничий азарт. Сыскной инстинкт присущ некоторым людям от рождения, он, как и другие глубинные инстинкты, передался к ним не просто от далеких человеческих предков, а от еще более дальних эволюционных предшественников — животных. Степан раскрыл не один десяток всевозможных злодеяний, совершенных во вверенной ему слободке, а перед самым ранением ему удалось распутать сложнейшее преступление — дело рук главаря разбойников всея Москвы Хлопуни вкупе с его дружками-опричниками и продажными тварями из московской стражи…

«Ну что ж, — подумал стражник. — Направления сыска у нас будет два. Первое: бомбу бросили именно в это окно случайно, не целясь в кого-то либо определенного, просто желая запугать защитников монастыря этим жутким злодеянием — убийством раненых и больных. Второе: хотели убить именно этого человека. Ну, насчет окон, в какое бросить бомбу снаружи сподручнее, это мы потом посмотрим. А пока продолжим здесь».

— Кто ж таков этот раненый, лежащий за занавескою? — обратился Степа к отцу Луке.

Главный монастырский лекарь произнес с уважением в голосе, почти торжественно:

— Это монах-отшельник, отец Серафим. Он жил в лесном ските, рядом с селом, на который налетел отряд басурманский. Ордынцы село сожгли, многих селян захватили в полон. Те, что смогли из села вырваться, прибежали в скит просить укрытия. И отец Серафим сподвиг мужиков с одними дубинами напасть на басурман и полон отбить и сам их подвиг возглавил. Да вот только ранен был в бою. Спасенные отцом Серафимом селяне на руках принесли его в монастырь. Он пока еще в сознание так и не пришел.

— Это уж не то ли село, из которого к нам в ополчение Сидор с дюжиной мужиков поступил?

— Да, сыне, это оно и есть.

— Понятно. А не приходил ли кто вчера отца Серафима навещать? — на сей раз вопрос стражника был адресован послушнику.

Юный лекарь ответил не задумываясь:

— Приходили. Этот самый Сидор и навещал. С ним трое мужиков, односельчан, и пожилая женщина, травница. Она мне рассказала, какими снадобьями рану отца Серафима прикрыла, когда ему прямо в лесу зазубренный наконечник стрелы из спины вырезали… И еще приходили двое, — добавил он после паузы. — Девица, сказавшая, что она из того же села, а с ней молодой купец, раненный в голову.

Степа, мгновенно уловивший и сделанную послушником паузу, и соответствующую формулировку, тут же спросил:

— «Сказавшая»… А ты, никак, в словах ее усомнился? Иначе просто поведал бы мне, что она — из того же села, без «сказавшая».

Послушник кивнул:

— Выглядела она и вела себя немного странно. Не похожа была на сельскую девицу.

— Ум у него пытливый, глаз наблюдательный, в науках весьма смышлен, — с похвалой отозвался о послушнике отец Лука.

— Девица сия к ложу раненого припала, — продолжил свой рассказ послушник. — Но не плакала, а как будто молилась шепотом, прощения просила. Купец ее утешал. Он бледный был от потери крови, я ему заодно рану перевязал, лекарства дал.

— Ладно, спасибо, разберемся, — задумчиво произнес Степа.

По описанию послушника стражник сразу вспомнил купца, который пришел со своей дружиной в монастырь как раз тогда, когда он, Степа, нес караул возле ворот. Вспомнил он и девицу, бывшую в той дружине. Правда, толком он ее не рассмотрел, поскольку его внимание было сосредоточено на пришедших в составе дружины разбойниках.

— Ну, здесь, пожалуй, мы всё увидели и узнали. — Стражник еще раз обвел взглядом палату. — А сейчас я схожу под окна, посмотрю, как там и что.

— А не мог кто-либо катнуть эту бомбу, как колобок, прямо от двери? Мы ведь дверь закрывать-то закрываем, чтобы больным беспокойства не делать, да не запираем. И сменный лекарь, занятый больными, вряд ли бы на приоткрывшуюся дверь внимание обратил. — В голосе отца Луки звучала искренняя заинтересованность истинного ученого, стремящегося рассмотреть все гипотезы.

Степа, естественно, не мог отмахнуться от вопроса столь почтенного добровольного помощника. Он присел на корточки и жестом предложил отцу Луке сделать то же самое. Монах с готовностью опустился на колени рядом со стражником и увидел, что пространство до двери перекрыто не только многочисленными ножками размещенных в палате кроватей, но и двумя из трех массивных колонн.

Отец Лука с проворством и легкостью, свидетельствующими о том, что главный лекарь находился в весьма добром здравии, поднялся на ноги и, опровергая собственное предположение, заключил беспристрастно:

— Нет, от двери бомбу сюда закатить невозможно.

— Я тоже так считаю, — согласно кивнул Степан. — Еще раз спасибо за содействие. Пойду пройдусь под окнами.

Выйдя на монастырский двор, стражник обошел здание лечебницы и остановился у противоположной от входа стены, которую огибала узкая немощеная дорожка, протоптанная прямо в траве. По этой дорожке трудники и монахи ходили на один из монастырских огородов. По другую сторону от дорожки в полусотне саженей находились погреба и одноэтажное деревянное здание столярной мастерской. Место было довольно оживленное, люди двигались здесь почти непрерывно.