Завтра война! Вооруженные силы и военная реформа в России - [96]

Никакой раздробленности!

После смерти Сталина Хрущев в 1954 году выделил из ВВС сначала ПВО, а потом, в 1959 году, – и ракетно-стратегические войска. Еще позже к ним добавилась отдельная противоракетная оборона Москвы и Военно-космические силы. Получилось так: одни войска громят стратегические цели на земле врага баллистическими ракетами (РВСН), другие – ракетами с самолетов (Дальняя авиация ВВС). Третьи – сбивают пытающиеся прорваться на нашу территорию вражеские самолеты зенитными ракетами и истребителями-перехватчиками (ПВО), четвертые – ведут воздушные бои и громят аэродромы противника самолетами (ВВС). Отдельно работают те, кто сбивает вражеские спутники и управляет своими орбитальными системами (Военно-космические силы), а также те, кто пытается сбивать чужие ракеты, идущие на Москву (войска Ракетно-космической обороны – РКО). И все эти силы оказываются совершенно бесполезными, если приходиться воевать с врагом, использующим партизанские методы, как это было в Афганистане и Чечне. Или в случае столкновения со страной вроде Турции.

Вся эта раздробленность порождала еще и путаницу в виде множества разных штабов и аппаратов управления, раздутых командных штатов и больших трудностей в организации взаимодействия. Соответственно, неоправданно раздувались затраты на оборону. Тормозилось развитие.

Скажем, ракетно-стратегические войска долго не могли понять того, что кроме тяжелых ракет, способных превратить США в ковер из пламени, нужны ракеты высокоточные с зарядами небольшой мощности – не в миллионы тонн тротила, а в сотни и десятки. Те, которые можно использовать в немировой войне (и не только против НАТО) без риска вызвать мировую экологическую катастрофу и заразить радиоактивными осадками самих себя.

Процесс еще в СССР пошел и дальше. Появились Военно-космические силы в составе РВСН. По идее, их главной задачей должно была стать максимально эффективное и быстрое развертывание в околоземном пространстве группировок боевых спутников. А в дальнейшем – такая же эффективная и быстрая борьба со спутниками и орбитальными платформами врага. У ВКС в распоряжении оказались запасы ракет и подведомственные космодромы. И они тотчас превратились в «войска ракетоиспользования». ВКС отбивали всякую попытку ВВС предложить стране программу создания авиакосмических систем, способных выводить спутники на орбиты куда дешевле и проще, нежели с помощью ракет. Космопланы «Молния», стартующие с летящего тяжеловоза Ан-225, не нуждаются в космодромах с их весьма недешевыми обслугой и сервисом. И себестоимость запуска спутников падает в несколько раз.

Но ВКС, существуя отдельно от военно-воздушных сил, убоялись потери космодромов. Они продолжали (и продолжают!) цепляться за одноразовые ракеты-носители. Страх генералов за потерю руководящих постов и «епархий» вылился в торможение научно-технического прогресса, в разорение бюджета страны – и опять-таки в снижение боевых возможностей страны. Потом к этому добавились корыстные соображения: генералы РВСН хотят зарабатывать на коммерческих запусках спутников своими ракетами. Им конкурент в виде авиакосмических систем не нужен. Такого быть не должно.

Для точечных ударов по врагу «микроядерным» оружием не всегда нужны межконтинентальные ракеты. Ракету абы куда не запустишь – у нее есть ограничения, продиктованные физикой вращения Земли. Во многих случаях более точные удары может нанести Дальняя авиация. Ее тяжелые самолеты-ракетоносцы – подвижный кулак, который можно быстро перебросить на любое направление, используя аэродромную сеть. Никакие горы, реки и моря ракетоносцам не преграда, и в воздухе они могут дежурить часами, давя на врага еще и психологически. Зато даже мобильные ракеты РВСН надо тащить на другую позицию днями, а то и неделями. Своими крылатыми ракетами наши бомбардировщики могут выстрелить с территории нашей страны, не выходя из-под защиты русских истребителей и комплексов ПВО. И если выпущенную межконтинентальную ракету вернуть назад невозможно (как невозможно приказать ей просто полетать у границ врага ради его устрашения, а потом вернуться домой), то машины Дальней авиации в любой момент могут повернуть на базы.

Уже в 1966 году наш крупнейший авиационный интеллектуал, генерал-майор Валентин Григорьевич Рог, создав капитальнейший, просчитанный на компьютере труд по проблемам уничтожения авианосцев США ударами нашей дальней и морской авиации, пришел к выводу о необходимости действия ракетчиков и лётчиков в одной «упряжке». Ведь для того, чтобы ударить по «плавучим авиабазам» янки в Атлантике или в Средиземном море, нашим Ту-22 и Ту-95 пришлось бы лететь сквозь сильные оборонительные рубежи стран НАТО. А потому дорогу ракетоносцам должны расчищать удары стратегических ракет, сметающие с лица земли вражеские аэродромы и узлы ПВО. При этом необходимо создавать «укрепрайоны» из ПВО-ПРО, прикрывающие места наших дислокации межконтинентальных ракет.

Было ясно, что уже многие страны мира, овладев нашими технологиями 40-х–50-х годов, смогут строить и ядерные заряды, и простые баллистические ракеты, способные поражать Москву и другие наши крупные центры. А значит, нашей стране придется считаться с возможностью атаки на нас не только силами многочисленных ракет-«стратегов» НАТО, но и с вероятностью нападения на нас несколькими ракетами какой-нибудь «ненатовской» державы. И действительно: в 1990-х ядерное оружие стало «оружием бедных», оказавшись куда дешевле всех самолетов-невидимок, многофункциональных истребителей и высокоточных крылатых ракет. И может статься так, что нам придется наносить удары по государству, способному ответить залпом нескольких ядерных ракет, для чего надо планировать действия русской авиации в увязке с противоракетной обороной. Так, чтобы либо уничтожить баллистические ракеты такой страны на старте, либо – сбить их при полете на нашу территорию.