Завтра в России - [26]

Шел снег. Майкл подъехал к «Советской» за несколько минут до начала концерта и увидел, что действительно судьба послала ему билеты на нечто выдающееся – вся площадь перед гостиницей была забита машинами, гигантская толпа охотников за лишним билетиком атаковала счастливых обладателей билетов еще за два квартала до входа в зал. Майкл приткнул свой «мерседес» на противоположной стороне Ленинградского проспекта, прямо под знаком «Стоянка запрещена» (он не соблюдал в Москве правила парковки – на его машине был дипломатический номер) и по подземному переходу направился к залу. Уже с первых шагов на Майкла набросились: «У вас нет лишнего билетика? У вас нет лишнего?..» Причем атаковали не только молодые, нет, среди охотников за билетами было и много взрослых, даже пожилых людей…

Но Майкл не спешил избавиться от второго билета. Ему хотелось присмотреть себе какую-нибудь приятную соседку, а там будет видно – «чем черт не шутит», говорят русские.

Но ничего подходящего не попадалось. Точнее – никого, подходящего его вкусу. И он уже решил было продать билет лишь бы кому, когда в стороне от ручейков счастливчиков с розовыми бумажками-билетами в руках он увидел под заснеженной тумбой с афишами концерта этого зеленоглазого ребенка, эту белоснежку с пушистыми заснеженными ресницами. «Стоп, Майкл! Куда ты?! Она еще ребенок!» – говорил он сам себе, идя к ней.

Она стояла одна в снежной пурге, оцепенело и безнадежно глядя в темное пространство, безучастная к толпе, которая в поисках лишнего билета на концерт атаковала всех выходящих из троллейбусов пассажиров. Мимо нее, слепя глаза, проносились по Ленинградскому проспекту такси и частные «Самары». Некоторые из них останавливались, высаживая богатых, в мехах и длиннополых дубленках частников и бизнесменов – новую советскую элиту, узаконенную горячевской перестройкой. Эти, конечно, были с билетами, и на них тут же роем набрасывались страждущие. Но девочка никого не атаковала, не спрашивала лишний билет, а неподвижно стояла, видимо, давно потеряв надежду попасть на концерт. Во всяком случае, снега на ее плечах и шапке было столько, сколько могло набраться, только если она простояла здесь уже не меньше часа. Но больше всего Майкла тронули ее заснеженные реснички…

– Девушка, вы хотите пойти на концерт?

Она перевела на него взгляд своих зеленых глаз с таким выражением недоверия и испуга, с каким, наверно, Золушка посмотрела на Фею, которая предложила ей поехать на бал. Только теперь, вблизи, он разглядел, как она одета. Чудовищно! Тяжелое темно-зеленое пальто с темным же, из какого-то старого меха воротником висело на ней колоколом, на ногах – черные резиновые боты. Но глаза, но личико юной Ширли Маклейн!

– Вы мне? – почти неслышно спросила она своими губками.

– Да, вам. Держите. – Майкл протянул ей билет, и в тот же миг к ним с разных сторон кинулись люди: «У вас лишний билет? Продайте мне! Вы продаете?» Майкл поспешно взял девочку за руку: – Пошли! Начало через три минуты!

– Сейчас, деньги!.. – Она торопливо открыла свою бордовую сумочку, но Майкл уже тянул ее к канатам, ведущим к входу в зал: – Потом, потом! Пошли! – Ему хотелось побыстрей уйти от все понимающих взглядов этих людей вокруг…

Но и в зале, когда она сдала в гардероб свое ужасное пальто (русские во всех театрах и концертных залах сдают пальто в раздевалки) и они побежали на свои места в шестом ряду, ему показалось, что сейчас он провалится сквозь землю под взглядами разнаряженной московской концертной публики, которая заполнила здесь весь партер. Удивительно, подумал Майкл, рок-музыка, «heavy metal», Александр Розенбаум – это же все молодежные дела, это для 16—18-летних, почти все шестнадцатилетние остались на улице, а в зале, во всяком случае в партере, – сплошная расфранченная московская элита, меха на голых женских плечах, перстни с сапфирами, тяжелые золотые цепи и запахи густой смеси «Шанели» и пота. А она, его «избранница», шлепала за ним сквозь частокол их взглядов в своих чудовищных резиновых ботах, и – она была в школьной форме! Темно-коричневое фланелевое платье с белым сатиновым фартуком и дешевым кружевным воротником! Господи!..

Проклиная себя, Майкл плюхнулся в мягкое кресло в шестом ряду. Прямо перед ним над сценой висел гигантский транспарант «РЕШЕНИЯ ПАРТИИ – В ЖИЗНЬ!». Сзади и по бокам – в бельэтаже и на высокой галерке – были видны лица молодых зрителей, одетых уже попроще – в свитера и куртки. Там, в проходах, расхаживали дюжие дружинники с красными повязками на рукавах и милиционеры. Девочка села рядом с Майклом и опять стала совать ему деньги за билет. «Потом, потом!» – отмахнулся он. Слава Богу, в этот момент на сцену вышел высокий блондин в сером костюме, бодро поздоровался с залом и тут же стал сыпать шутками о перестройке и гласности. Однако уже через полминуты галерка прервала его дикими криками:

– Кончай хохмить!

– Заткнись! Музыку давай!

– Давай рок!

Однако ведущий не сдавался, делал вид, что не слышит выкриков, и только непроизвольно косил глазами в сторону галерки.

– Ну ко-зел! – в сердцах сказала рядом с Майклом его юная соседка.