Завтра обязательно наступит - [7]

- Я имею до вас интерес, чтобы вы стали моим компаньоном...

Старый еврей машинально стянул с головы парик и вытер платком мокрую лысину.

- Коль раз вы меня спрашиваете, то я бы хотел услышать подробностей.

Иосиф Давидович приладил на место парик, постарался взять себя в руки, построжеть, дабы в случае нелепого розыгрыша сохранить полное достоинство. Впрочем, чутьё всё сильнее и определённее сигнализировало Иосифу Давидовичу - дело явно пахнет деньгами. Это только нищета позорная, не умеющая жить, лохи всякие уверены-считают, будто денежки не пахнут. 0-го-го, ещё как сильно пахнут! Как вкусно, как сладко пахнут - слаще желанной женщины! Особенно - когда их много и они твои...

Парень тоже построжел, отставил напёрсток с коньяком в сторону, перестал прикладывать руку к груди, заговорил делово:

- Значит так: в особые подробности, извините, я входить не буду - это пока лишнее. Да и - вы же человек деловой, понимаете - не все подробности можно рассказать. Как говорится - коммерческая тайна. Суть же вот в чём: я, извините, изобрёл способ, как делать фальшивые деньги на таком уровне, что их практически нельзя отличить от настоящих. Впрочем, извините, мне не очень нравится слово "фальшивые", поэтому я предпочитаю говорить - "мои" или "свои". Итак, - вы следите за моей мыслью, дорогой Иосиф Давидович? - я научился делать свои деньги не хуже государственных. А теперь вот пришёл к вам с предложением: сделать-превратить мои  деньги в  наши. В наши с вами!..

Гость замолк, словно выложил-сказал абсолютно всё и ни капельки не сомневается: Иосиф Давидович полностью всё и вся понял, во всём разобрался, - выжидательно смотрел на хозяина "Золотой рыбки". В ярком свете хрустальной развесистой люстры с огромной мрачного колорита картины на стене сурово смотрел на него и пророк Моисей, вытянув указующий перст - то ли благословляя Иосифа Давидовича, то ли строго вопрошая: а ты чтишь ветхозаветные заповеди? Иосиф Давидович тяжко вздохнул и сделал как бы шажок навстречу.

- Это прямо смешно, но я ещё не знаю как вас зовут по фамилии!

- Извините! Лохов, Иван Иванович, - привстал посетитель и даже как бы прищёлкнул под столом стоптанными каблуками. - Отставной, так сказать, учитель-словесник и по совместительству, извините, поэт.

Иосиф Давидович на "Лохова" невольно скривил усмешку, на "учителя-словесника" поморщился, на "поэта" нахмурился. Посетитель поспешил веско разъяснить-добавить:

- Извините, вы напрасно морщитесь, любезный Иосиф Давидович! Наш великий поэт Михайло Ломоносов совершал и великие открытия в физике и математике. А вот, к примеру, итальянский гениальный художник-живописец Леонардо да Винчи изобрёл ещё в начале шестнадцатого века вертолёт, но ему, увы, не поверили, и в результате стали летать на вертолётах только триста лет спустя. Три века потеряли!.. Для изобретателя главное не профессия, а голова. Поэтам-изобретателям тоже, извините, надо верить, Иосиф Давидович.

- А я имею интерес ещё раз посмотреть ваши деньги, - попросил хозяин кабинета.

Гость выудил из кармана куртки две сторублёвки, выложил на стол. Иосиф Давидович нацепил на мясистый солидный нос очки в золотой оправе, тщательно обсмотрел купюры, общупал, обнюхал и даже лизнул. Достал мощную лупу из ящика стола, ещё раз исследовал по миллиметру, как и все прежние купюры этого Лохова. Большой театр со всеми восемью колоннами на месте, на другой стороне крупным планом верхняя часть театра - четыре вздыбленных коня, колесница, бог греческий Аполлон со своей лирой и, прости Господь Вседержитель, даже потцен у бога языческого неприлично из-под одежды, как и положено, торчит-выглядывает... Тьфу! Та-а-ак, и номера у банкнот разные, но, главное, водяные знаки-изображения - тот же Большой театр и цифра 100 на месте и тайная микроскопическая нить-строка ассигнацию, как и положено, поперек пронизывает - ЦБР 100 ЦБР 100 ЦБР 100...

- А я имею интерес ещё спросить, - глянул поверх золотых очков на гостя Иосиф Давидович. - Зачем две? Зачем это всегда только две сторублёвые красивые бумажки?

- Извините, извините! Это просто: за одну, так сказать, смену я не в состоянии больше сделать, не успеваю. Вот на эти две красивые, как вы выразились, бумажки я затратил десять часов напряжённого труда...

- Это довольно интересно, - сказал Иосиф Давидович, - но я хотел ещё спрашивать: почему не пятьсот? Вы бы сразу получали иметь целую тысячу!

- Э-э, извините, дорогой вы мой Иосиф Давидович, тут уже психология! как-то снисходительно пояснил бывший учитель. - Тут логика, здесь уже тонкий расчёт. Вы ведь тоже отлично знаете, что в нашей провинциальной глуши пятисотрублёвые ассигнации - вещь редкая. А особенно, извините, в руках вот таких, как я... скромно одетых людей. С ними жуткие проблемы всегда были бы, а особенно до 17-го августа. Ни сдачи получить, ни разменять, да ещё и боятся пятисотрублёвок продавцы, сверхтщательно проверяют. Ну вот, я и решил не рисковать и пока специализироваться на сотенных. Во-первых, я тогда, когда затевал это дело, ещё не уверен был, что достигну таких великолепных результатов. А во-вторых, я, напротив, уверен был до этого проклятущего чёрного 17-го августа, когда рубль сразу аж в три раза похудел, что мне вполне будет хватать на житьё-прожитьё и сторублёвок... Логично?