Завтра Была Война - [29]

Машина стремительно мчалась вперёд через косую стену дождя, и Раджан мысленно похвалил себя, что перед самым выездом всё-таки натянул крышу, так что сейчас капли барабанили по упругому пластику, а не по их головам. Огорчало только одно, что до Сан-Франциско оставалось менее часа езды и придётся выходить под дождь, который промочит их насквозь за несколько секунд, ибо такой банальной для многих вещи, как зонт, Раджан не имел. А ещё больше, чем перспектива пропитаться водой огорчало то, что на этом такое спокойное и непринужденное совместное путешествие закончится и начнётся борьба, результаты которой ещё труднее увидеть, чем дома слишком близкого Сан-Франциско через стену дождя.

Раджан глянул вперёд и подивился, насколько же эта стена была реальна. Фары высвечивали на ней практически правильные эллипсы, а дорога внезапно обрывалась, словно отсечённая ножом. Казалось, что через пару секунд машина резко остановится, врезавшись в эту непреодолимую преграду, а их тела, не выдержав такого резкого торможения превратятся в ничто. Но за секундой проходили секунда, мгновения складывались в минуты, а стена всё отдалялась, как бы нарочно дразня, чтобы в самый неподходящий момент предательски остановиться и довершить то, что подсказывают человеку его чувства. И удар последовал, правда не оттуда, откуда ожидалось, да и не удар это был вовсе, а лишь лёгкий толчок в задний бампер, который оторвал Раджана от созерцания дороги и заставил обернуться. Оказалось, что за весёлым разговором и грустными мыслями они с Фелис не заметили, как сзади к ним на огромной скорости подкатил трейлер-дальнобойщик, и теперь он двигался, толкая перед собой их крохотную машинку, не замечая её. Фелис, дала несколько протяжных гудков, но неведомый водитель грузовика, которого не было видно на четырёхметровой высоте, то ли не услышал их сквозь шум дождя, завывание ветра и музыку в собственной кабине, то ли попросту не мог услышать, так как кабина закрывалась чересчур герметично. Фелис до отказа вдавила акселератор, молясь про себя, чтобы мощности двигателя хватило, чтобы хоть на несколько метров оторваться и уйти в сторону с пути тупого чудовища. За несколько минут, что машина, натужно ревя, пыталась уйти вперёд, Фелис, никогда не произносившая крепких ругательств, успела уже несколько раз сквозь зубы процитировать всю солдатскую лексику и принялась за корабельную. Который раз уж она проклинала Раджана за то, что его машина такая медленная, её собственный спортивный форд давно бы уже оставил дурацкий трейлер позади. Раджан ничего не отвечал, он это и сам прекрасно понимал, хотя понимал и другое, в не имеющем даже зачатков крыши форде они уже давно вымокли бы. Осознав всю тщетность попыток оторваться и бесполезность ругательств, что всё равно не достигали уха невнимательного водителя грузовика, лучи фар которого, теперь скользили точно над их крышей, делая машину абсолютно незаметной, Фелис решилась на отчаянный шаг. Прежде чем Раджан успел остановить её, руль был резко вывернут влево, а нога несколько раз нажала на тормоз. Машину крутануло, потащило боком, Фелис с трудом удалось выровнять движение, но тут под колёсами мелькнула узкая полоска обочины. Шести полосная автострада оказалась слишком узкой для такого манёвра, колёса лишились опоры и машина, кувыркаясь, полетела с откоса дорожной насыпи, а грузовик, с воем рассекая воздух, и воду понёсся дальше, так и не заметив, что мизерной помехи спереди больше нет…

Раджан резко, но с невероятным усилием оторвал голову от подушки безопасности, и, подтянувшись на руках, выполз из искореженной машины. Тугие и холодные струи дождя стегнули его по лицу, кожа которого тупо ныла и покалывала от удара о горячий после взрыва заряда пластиковый мешок. Вода, стекающая по волосам и одежде, быстро вернула ему способность соображать. Раджан вытер несколько капель крови с рассечённого лба и тут же стремглав кинулся обратно к машине, с единственной мыслью, узнать, что же с Фелис. Автомобиль лежал на левом боку, правое переднее колесо бессмысленно крутилось, тогда как все остальные его собратья встали, прижатые к земле или намертво скованные заклинившим двигателем. Переворачивать машину обратно у Раджана не было ни сил, ни времени, он просто сорвал брезентоподобный пластик крыши, забывая про замки крепления, раздирая в кровь непослушные пальцы, игнорируя, сводящую зубы судорогу. Когда упругий материал наконец-то отвалился в сторону, Раджан увидел, прижатую подушкой безопасности к сидению Фелис. С трудом оторвав её пальцы от бесполезного теперь руля, Раджан осторожно вынул девушку из плена погибшего автомобиля и уложил рядом на траву. Фелис даже не пошевелилась, дыхания её он тоже не чувствовал, но всё ещё прогонял от себя страшную мысль, что с поразительной настойчивостью лезла в голову. Фелис мертва… Мертва!!! Шептал глубоко в мозгу спокойный голос, его собственный голос, от которого холодело всё внутри, об этом барабанил дождь, об этом надрывно стонала чудом не разбившаяся радиола…

Но Раджан не верил никому, и в первую очередь себе, он всё продолжал искать доказательств чуда, но не находил. Чуда не было, Фелис лежала перед ним бездыханная, сердце её не билось, а на ставшем теперь мраморным виске виднелась совсем маленькая, но глубокая ранка, нанесённая ни то осколком стекла, ни то острым камнем. Не надо было быть врачом, хотя Раджан им был, чтобы констатировать смерть, но он всё ещё не верил в такое разрешение всех проблем. «Прямо как древнегреческий Бог из Машины, явился в самый драматический момент и решил всё самым радикальным способом» — мелькнула кощунственная мысль, что Раджан весь задрожал в душе от чудовищного каламбура, который ему подсказал услужливый хладнокровный мозг. Он и не пытался поверить, вместо этого он накрыл Фелис от дождя бывшей крышей автомобиля, а сам, в мгновение ока взобравшись на насыпь, бросился бежать по направлению к городу за помощью. Струи дождя стегали его, ветер пытался стащить вниз, но Раджан не обращал на них внимания, продолжая своё упорное движение вперёд, движение в никуда. Он сам прекрасно понимал, что зря выжимает из своих послушных мускул невозможное, зря пробивается сквозь дождь и ветер, это ни к чему не приведёт, и вернуть Фелис будет уже невозможно. Но не загружать сейчас тело интенсивной работой, значило заставить работать мозг, который спокойно бы констатировал и смерть и её причины и возможные последствия. А именно трезвых рассуждений, убивающих надежду, да и вообще любые чувства, Раджан желал сейчас меньше всего. Пусть бьёт дождь, пусть ветер в лицо, да и со всех сторон тоже, пусть сердце хочет вырваться из груди от перенапряжения. Главное не останавливаться, не давать бесчувственным размышлениям убить то, что не убил неизвестный водитель грузовика: память о живой Фелис и любовь к ней живой. Так он и нёсся сквозь ночь, сквозь дождь и ветер, удаляясь от того места, где накрытая куском пластика лежала она…