Завтра будет вчера - [2]

Десятки пропущенных звонков от неё. Каждый – словно стрела, выпущенная вдогонку и сейчас достигшая цели, вспарывает кожу, вонзаясь острыми наконечниками прямо в кости. И как молчаливое осуждение и проклятье – отсутствие звонков от отца. Ни одного. Будто ему больше незачем звонить мне.

«Меня это уже не касается, но я обещал тебе. Отец достал у ментов. Они нашли ее на месте убийства Артура».

Сообщение от Гранта. Он прислал его еще вчера вечером. Я открыла изображения, присланные им, и почувствовала, как начинаю задыхаться. Как забивается в ноздри и в рот нежелание поверить своим глазам. Оно слишком вязкое: ни проглотить, ни выплюнуть, будто залепило глотку и не дает сделать даже вдоха. Я сжимаю ладонью шею, а мне хочется разодрать ее ногтями, чтобы почувствовать ту боль, которая взорвалась внутри при первом же взгляде на такую знакомую золотую цепь с крестом, валяющуюся возле изуродованного тела моего брата.

И в голове вспышкой воспоминания.

«- Ты перестал носить цепь?

- Цепь? – и его взгляд меняется, тяжелеет, он стискивает челюсти, - да там замок сломался, починить надо.

- Ну да. А знакомого ювелира у тебя же нет, Артем?»

Он смеется и прижимает меня к себе, накрывает мои губы своими, и я забываю обо всём... Как каждый раз, когда он меня целует. А он не целовал – он рот мне затыкал таким способом. Чтобы вопросов не задавала лишних.

Обхватила себя за плечи и отрицательно мотнула головой. Самой себе. Мне нужно успокоиться. Это ложь, Нарине. Потому что это совпадение. Они подбросили его цепь туда. Грант сам и подбросил, потому что Тёма не мог. Это его мелочная месть. Тёма бы никогда не поступил так с Артуром, с моим отцом. Никогда не поступил бы так со мной.

Телефон зажужжал снова, провела пальцем по экрану и охнула от той боли, которая ударила в солнечное сплетение. Согнулась пополам и снова пытаюсь вздохнуть, а мне грудную клетку будто разрывает в агонии, отсчитываю мысленно про себя удары сердца, а оно с каждой секундой всё медленнее. Только не останавливается, проклятое, всё стучит и стучит, и в ушах его стук набатом отдается. А я снова и снова прокручиваю видео с камеры наблюдения, где Артем стоит, нагнувшись над телом Артура, а потом прячет пистолет за спину и убегает. Еще раз сквозь слезы, пытаясь убедить себя, что это не он. Кто угодно в такой же кожаной куртке и с такой же стрижкой. Как же хочется иногда душу продать за ложь. Только бы эта ложь осталась с нами и не смела разбить вдребезги те иллюзии, которые мы сами себе нарисовали.

Еще одно сообщение от Гранта, и мне уже страшно открыть его. Страшно до жути почувствовать еще одно лезвие в сердце. И каждое следующее вонзается всё глубже и глубже. Непослушными пальцами щелкнуть на уведомление и в облегчении закрыть глаза. Просто текст. Я даже не пытаюсь понять смысл этих слов, вчитываюсь в них, а перед глазами всё еще тот самый кадр и взгляд Артура, безжизненный и пустой.

«Я думаю, он тебя уже поимел, Нара. Убийца твоего брата».

ГЛАВА 1. Нарине

- Нар, хватит прихорашиваться, пошли уже, можно подумать, тебя там любовь всей твоей жизни ждёт.

- Любовь всей моей жизни меня дома ждет, и, - последний взмах тушью для глаз, и обязательно похлопать ресничками, улыбнувшись, когда Аня закатила глаза, - если я через час не предстану пред его темными очами, нам влетит обеим, Ань. Да так, что никто не позавидует. Ты же знаешь моего отца.

-Так давай уже, оторвись от зеркала, - подруга буквально вытолкнула меня за талию из туалета кафе, не забыв контрольным взмахом изящной ладони поправить светлую чёлку.

Мы вышли на улицу, я вдохнула полной грудью свежий осенний воздух и засмеялась, когда Аня чертыхнулась, попав прямо в лужу носком замшевой туфли. Анна Егорова - моя самая близкая подруга еще со школьных времен.

Она ненавидела осень, говорила, что это время года навевает на нее скуку и чувство обреченности, словно конец всему хорошему, что может быть. А я могла подолгу смотреть в пасмурное осеннее небо, уже покрытое тяжёлыми облаками, но всё еще играющее в прятки с солнцем, острыми лучами прорезающим причудливые фигуры на тёмно-сером полотне. Мне нравилось наблюдать, как ветер срывает пожелтевшие сухие листья, гоняя их над землей, чтобы после бросить под ноги, дополняя новыми штрихами заботливо вытканный пестрый ковер.

- Ненавижу осень. Чёрт! Слякоть эту…

- И весной – слякоть, а зимой – сугробы, а летом ты от жары стонешь. Ань, ты посмотри, как красиво и как вкусно пахнет надвигающимся дождем.

- Дождь – это зло. Он определенно пахнет мокрыми ногами, соплями и кашлем. Нар, ты куда пошла? Ты Гранту звонила? – Девушка остановилась, как вкопанная, оглядываясь в поисках моей машины.

- В него сзади врезались где-то в центре. Позвонил и сказал самой добираться. Давай сейчас в магазин быстренько забежим, и я такси вызову.

- Какой магазин, Нарин? Тебе отец сказал, во сколько приехать? Он уже раза три позвонил с того момента, как мы в кафе зашли.

Аня как-то призналась, что боится моего отца. Нет, он всегда был приветливым с моими друзьями, всегда интересовался о здоровье их родителей, вообще предпочитал узнавать поближе тех, с кем я начинала тесно общаться, мама всегда с большим гостеприимством принимала наших с братом знакомых, они могли оставаться у нас и на неделю, и на две. Никаких запретов на общение и дружбу. С одним «НО» - всего этого нельзя было делать мне. Ходить в гости – пожалуйста, но ночевать я должна была только в доме своего отца, конечно, исключение составляли близкие родственники. И именно это Аню настораживало.