Завтра будет среда - [5]
- Давай переименуем Макса.
- Что еще за новости? С какой стати?
- Это проще…
Я проснулась среди ночи, потому что мне приснились две луны. Они двигались параллельно и никак не хотели пересекаться. Я открыла глаза, а сон продолжился. Два огромных желтых глаза смотрели на меня в упор, мигали, семафоря что-то важное, а потом кот Макс погладил меня лапой. И я заплакала.
У нас каникулы. То есть совсем. Перерыв в учебе, чтении, жизни.
Наташка качает головой. Она не знает большего преступления, чем кинуть человека, который практически признался тебе в любви. Я не хочу слышать о своей преступности и тасую карты. Дама треф, король червей. Кот Макс от нас не отходит, потому что мы постоянно шуршим. Он даже пытается гонять по паласу бубновую шестерку, которая гарантирует исполнение желаний. Я все жду, когда она выпадет. У меня только одно желание.
Мое новое развлечение – целыми днями смотреть в зеркало и думать почему. Почему вчера да, а сегодня нет? Почему он не спросил почему? Вдруг я попала под машину и лежала под белой простыней в морге? Или на меня напали по дороге и продали на органы? Потап внутри меня что-то лепечет, пытаясь найти оправдание, и быстро сдается под железобетонностью моих аргументов. Если бы не кот Макс, который иногда хочет есть, я бы уже раздвоилась, помирилась и вышла замуж.
Каникулы кончились.
Я столкнулась с Потапом в пустом коридоре. Он как всегда опаздывал, и я… тоже. Кажется, мы поздоровались, он взялся уже за дверную ручку, и я сказала: «Извини». А он ответил: «Все нормально. Забей». Дернул дверь - и снова не открыл, потому что на меня напал кашель. Я кашляла, как туберкулезник с зоны, и сквозь слезы бормотала что-то про морг и органы. А он держался за ручку, нелепо блестящую на фоне облупленной краски, и смотрел на меня сверху вниз. Как на собачонку. Как на дурочку. Он жалел меня - дикую, нецелованную, «нихренасе лошадь страшную».
И глаза у него были добрые-добрые.
Я сжала кулак. Кожа хрустнула, натянувшись на белых костяшках. И она бы лопнула, честное слово, лопнула, если бы Потап не перехватил мою руку:
- Как можно тебя любить, если ты сама себя не любишь?
Я знаю, что делать дальше.
Я накрашусь как Леди Гага и сама приду к ним на репетицию. Без приглашения. Бородатые хипстеры будут вежливо толкаться в дверях, чтобы не смущать нас своим присутствием, а я выпью залпом абсент и скажу: «Научи меня целоваться».
Или нет. Лучше я возьму кота Макса для храбрости и пойду в детский садик, который Потап сторожит сегодня. Ведь завтра среда.
Нам не дано предугадать...
О том, что в мире нет справедливости, Митька знал уже давно: с тех пор как старший брат Матвей слопал Юлькино пирожное, а наказали его, Митьку. Годам к десяти он смирился даже с тем, что сестра не обязана делать за него домашние задания. Но сегодняшнего беззакония – посадить под арест, запретив и на балкон выходить – Митька перенести не мог.
Солнечные лучи весело кромсали синие шторы в лапшу, воробьи за окном прославляли свободу, а Митька униженно клянчил об отпущении грехов.
- Мам, ну, мама… Я же ни при чем. Он первый начал.
Клянчил и сам себя презирал: нужно было, ох, как нужно было уйти из дома до трех.
- Знать ничего не хочу, - мама увлеченно подкрашивала губы, не желая замечать терзаний сына. - Вторая драка за неделю. Никаких улиц и телевизоров. Матвей, проследи. Матвей, ты слышал? Матвей! Да оторвись ты от компьютера!
- А? – старший брат Матвей повернул голову, по-прежнему прислушиваясь к ударам мечей и шороху драконьих крыльев, и в глазах его – распахнутых, безумных - сверкала отраженная сталь доспехов. – Да. Конечно. Бу сде.
- Тогда до вечера. Юля, доча! Полей цветы, слышишь?! Матвей… займись наконец уроками. У тебя ЕГЭ через месяц.
Дверь за мамой захлопнулась, похоронив надежды на освобождение. И в носу у Митьки зачесалось: то ли от пыли, то ли от слез.
Утруждать себя воспитанием младшего брата Матвей не собирался. Потому, недолго думая, загнал его в комнату к читающей сестре, где и приказал заняться делом. Каким, уточнять не стал: MMORPG – это вам не пасьянс раскладывать, отвлекаться на братьев некогда.
Изощренней пытки придумать было сложно: отовсюду на Митьку глазели ненавистные анимешные мальчики и девочки с разноцветными волосами. Не то что у него в комнате - два постера, зато какие! С братьями Газолями и Леброном Джеймсом. Исподлобья, точно, и вправду, в тюремной камере, Митька глянул на сестру, а потом уселся на ковре по-турецки. Даже на чужой территории он предпочитал жить по своим правилам.
В тишине звуки казались преувеличенными. Часы тикали по нервам, словно отсчитывали секунды до взрыва. Ду-май, ду-май…
Хорошо такой, как Юлька: дали в руки книжку – и год из дома не выйдет. Она вон даже с дивана не поднялась, не факт, что вообще появление брата заметила. А Митьке впору вешаться от мыслей, что пацаны пошли записываться в баскетбольную секцию без него. Их-то возьмут, а он состарится и умрет в этой жуткой комнате с анимешными чудовищами.
Ду-май, ду-май…
А если через окно? Митька подскочил к подоконнику и уперся лбом в стекло, пытаясь разглядеть, сколько там воздуха – под третьим этажом. Воздуха было много, гаражи казались собачьими будками. Но если взять, например, волейбольную сетку, что лежит на антресолях…
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.