Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны - [6]
Часть первая. Создание Империи
Глава 1. Острова и материк в Мировом океане
Завоевание большей части Андалусии в XIII веке открыло для Кастилии новые окна в мир. К Бильбао и более мелким гаваням Галисии и Бискайского залива, через которые кастильскую шерсть, доставленную караванами мулов из Бургоса, отправляли во Фландрию, завоевание добавило порты Мурсии и Валенсии с их доступом к итальянским запасам зерна и, что важнее всего, огромную гавань Севильи с ее оживленными верфями и процветающей торговлей с Северной Африкой. Фердинанд III нанимал галисийские корабли для блокады Севильи во время своего последнего нападения на нее, а когда город оказался в его руках, он сделал все, что было в его власти, чтобы восстановить и поддержать ее верфи. Кастилия стала влиятельной морской державой, имевшей флот, но не морской изначально. Кастильские идальго не сразу полюбили море. Севильская гавань считалась военным объектом – морской базой в грядущей борьбе за контроль над Гибралтарским проливом и безопасное сообщение между атлантическим и средиземноморским побережьями Кастилии. Офицеры и солдаты, участвовавшие в этих морских операциях, были вначале в основном итальянскими наемниками, и на протяжении многих лет традиционная морская торговля Севильи также оставалась в руках или пизанцев, или генуэзцев. Однако постоянная миграция моряков из Страны Басков и Галисии в Севилью и ее вспомогательные порты в XIV–XV веках привела к появлению здесь новых профессий. В Западной Андалусии возникло испанское морское сообщество. Моряки-иммигранты из Севильи, Кадиса, а также Палоса и Уэльвы близ устья Рио-Тинто искали выход для своей предприимчивости в Северной Европе, Португалии, Африке и на островах Атлантики.
Во многих этих морских предприятиях португальцы уже указали путь. У Португалии были обширное океанское побережье, население, значительная часть которого занималась рыболовством и мореходством, и влиятельный класс торговцев, почти полностью освобожденный от феодального вмешательства. Португальские рыбаки были первыми европейцами, которые начали эксплуатировать места рыбного промысла Мавритании. Португальские грузоотправители очень хотели и могли выйти за пределы атлантической торговли вином, рыбой и солью и заняться более широко распространенным и доходным промыслом – работорговлей, торговлей золотом и специями. В Западной Африке они нашли первые два из указанных товаров и даже заменители третьего – перец птичий и перец бенинский. На момент начала Войны за кастильское наследство они уже начали бурно развивающуюся торговлю с Гвинейским заливом. Порты Палос, Уэльва и другие в устье Рио-Пинто расположены очень близко к Португалии, и в те времена национальность моряков зачастую было трудно точно установить. Андалусийские моряки участвовали в португальских экспедициях, а андалусийские шкиперы следовали за португальскими вдоль побережья. Естественно, присутствие этих иностранных браконьеров вызывало негодование португальских монополистов, и это негодование подогревалось возможностью того, что острова, расположенные в близкой досягаемости от берега континента, могли быть использованы в качестве баз для контрабанды. Из четырех основных групп островов, находящихся в средних широтах Восточной Атлантики, на три – Мадейру, Азорские острова и острова Зеленого Мыса – португальцы заявили свои права и частично колонизировали их в течение XV века. Все три группы островов оказались ценными не только как порты для захода кораблей, но и как источники ходкой субтропической продукции. На четвертую группу островов – Канарских, – которая также была самой большой и располагалась ближе всех других островов к африканскому побережью, заявила свои права Кастилия как на дар папы римского в 1344 году. В отличие от других островных групп Канарские острова – или некоторые из них – были населены первобытными, но многочисленными и воинственными гуанчами[8]. Заселение европейцами этих островов оказалось длительным и тяжелым делом, закончившимся через много лет после открытия Америки и начала торговли с Вест-Индией. В начале XV века различные искатели приключений, главным образом норманны, создали поселения на островах Лансароте, Иерро и Фуэртевентура и выражали свое почтение королю Кастилии. Эти поселения добились процветания, производя сахар, вино и пшеницу; а андалусские торговцы нашли еще один способ получения прибыли – они собирали морские раковины на островах и отправляли на берега Гвинеи, где использовали их в качестве монет. Португальцы не только пытались прогнать или захватить этих контрабандистов на берегу, но и нейтрализовать кастильские базы на Канарских островах, создав конкурирующие поселения на незаселенных островах этого архипелага.
Жестокие беспорядочные морские сражения, которые последовали за этим, были поглощены в 1475 году Войной за кастильское наследство между Португалией и Кастилией. И хотя Португалия понесла поражение от сухопутных войск Изабеллы, она добилась значительных успехов на море. По Алкасовашскому договору 1479 года, который положил конец войне, – это был первый европейский договор о заморских владениях – испанцы обещали уважать португальскую монополию на торговлю в Западной Африке и поселения на Мадейре, островах Зеленого Мыса и Азорских островах, а португальцы оставили свои притязания на Канарские острова.
Известный британский ученый профессор Джон Перри представляет историю европейских географических исследований и открытий, развития торговли и поселений за пределами Европы с начала XV до конца XVII века. Это была эра, когда Европа открывала для себя мир за пределами своей территории. Она началась с Генриха Мореплавателя и португальских путешествий и закончилась 250 лет спустя, когда «разведка» была почти завершена. Профессор Перри рассматривает политические, экономические и религиозные стимулы, побудившие европейцев к исследованиям и завоеваниям, а также анализирует природу и проблемы их поселений на колонизированных землях.
Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.