Завоевание Тирлинга - [31]

«Старая провидица Красной Королевы, – догадалась Келси. – Ныне покойная. Карлин говорила о ней несколько раз. Как ее звали?»

– И все же, несмотря на это женщина не совсем зависима. У нее есть тайная жизнь, и она так умна, так одарена, что способна скрыть эту жизнь даже от Королевы Мортмина, имеющей самый страшный аппарат наблюдения со времен старых Соединенных Штатов. У провидицы есть мужчина, и она зачинает ребенка. Но она знает, что ребенок никогда не будет в безопасности. Ее хозяйка, Королева, интересуется наследственностью. Даже если ребенок не продемонстрирует вообще никакой одаренности, он проведет всю жизнь в лаборатории, подвергаясь всевозможным пыткам. Поэтому провидица выносит новорожденную девочку из Демина и отдает хорошим, как она думает, добрым людям, которые живут в Джардинсе, одном из беднейших районов Демина. Они всегда хотели ребенка – там малышка будет в безопасности. Но материнское чутье ее подвело. Ребенок обладает даром матери, да, нерегулярно и непоследовательно, но обладает. Она тоже может предсказывать будущее и видеть настоящее. Иногда она даже видит чужие мысли, так же ясно, как если бы они были ее собственными. Такой ребенок всегда будет опасным и ценным. Когда ее приемные родители влезают в долги, они, чтобы не потерять все, чем владеют, продают ее соседу, который тоже всегда хотел ребенка. Вот только, понимаете ли, не по обычным причинам. Он делец и хочет, чтобы она предсказывала колебания рынка. Она для него инструмент, и стоит ей ошибиться, он ее избивает.

Келси сглотнула:

– Как же вы выбрались?

– Я совершила свою собственную огромную ошибку. Был один мальчик, тирский раб, чьи хозяева жили по соседству с моим. Глупый, но настойчивый. Он начал ошиваться вокруг, когда мне исполнилось десять, и ответа «нет» для него не существовало. Он рассказывал мне о Тире, говорил, что мы могли бы сбежать и жить там свободной жизнью. Мальчик меня не интересовал, но когда мне исполнилось пятнадцать, у моего хозяина начались трудные времена, и не осталось свободного времени, чтобы торговать моим особым даром. Он планировал продать меня в Дом открытых дверей.

– Это…

Андали кивнула.

– В Тире такие места называются борделями, Ваше Величество. Столкнувшись с этим, я обратилась к тирскому мальчику. Думала, что он не причинит мне вреда.

Андали поглядела на спящую дочь, прислушалась к ее легкому дыханию.

– Мой дар, кажется, всегда подводит, когда я особенно в нем нуждаюсь. Борвен изнасиловал меня в первую же ночь, когда мы ушли из Демина, и насиловал каждую ночь после. Мы шли пешком, и я не могла его обогнать. К тому времени, как мы достигли Тирлинга, я уже знала, что беременна. Я не владела языком, а если бы и владела, Борвен ввел меня в заблуждение о природе возможностей в Тирлинге. Несмотря на все ужасы Мортмина, грамотная женщина там, по крайней мере, может заработать на жизнь, не раздвигая ноги: многие мортийки работают шахтерами и ремесленниками. Но я быстро обнаружила, что в Тирлинге так не получится. Борвен был силен и быстро нашел работу. А я не могла ничего найти, Ваше Величество.

Голос Андали повышался, и Келси, придя в ужас, поняла, что Андали, по-видимому, пытается оправдаться, отгоняя неизбежное осуждение.

– В пятнадцать никто не принимает правильные решения, Андали. Я и сейчас-то с трудом принимаю решения, касающиеся моей собственной жизни.

– Возможно, Ваше Величество, но если бы я знала, что моим детям придется расплачиваться за мои ошибки, я бы предпочла Дом открытых дверей. Я знала, что Борвен грубиян, но не знала – насколько, пока Айсе не исполнилось пять. Я пыталась отослать Айсу и Вена, но у нас не было друзей, которые могли бы забрать их в безопасное место. Да помогут мне небеса, я даже обратилась к нашему местному священнику, чтоб узнать, не возьмет ли он их на воспитание вместо десятины. Но священник наябедничал Борвену. Наконец, я попыталась убежать, но исчезнуть с детьми оказалось трудно, к тому же я постоянно ходила беременная. Борвен каждый раз меня находил, и если я отказывалась возвращаться домой, грозился отнять одного из детей. В конце концов, оказалось, что лучше держать их рядом с собой. По крайней мере, я могла им помочь и попытаться оградить.

– Разумно, – рискнула вставить Келси, не уверенная, так ли это. То, что она сейчас слышала, было настолько далеко от ее собственного опыта, что она даже не могла представить, как бы сама поступила. Мысли перескочили на ту женщину предпереходной Америки, Лили Мэйхью. Лили хотела убежать, но для одинокой женщины это было крайне небезопасно. Переход произошел более трех столетий назад, но тот мир внезапно подступил очень близко, отделенный лишь тонкой завесой времени.

«Великий боже, – мрачно подумала Келси, – мы что, правда недалеко от них ушли?»

– Возможно, это и было разумно, госпожа, – задумчиво проговорила Андали. – Однако мои дети очень страдали. И если на долю мальчиков выпали избиения, то на долю девочек – что похуже. Мой муж не слишком умен, но глупость делает его опасным. Он никогда не спрашивает себя, есть ли у него право делать то, что он делает. Ему не хватает ума, чтобы задаваться такими вопросами. Думаю, в этом-то и заключается суть зла нашего мира, Ваше Величество – в тех, кто считает, что имеет право творить, что вздумается, хватать, что хочется. Такие люди никогда не задумываются, имеют ли они на это право. Они не считаются ни с кем, кроме самих себя.