Завоевание рая - [5]

Бюсси быстро миновал предместья Мадраса и пустил коня наудачу по прелестным светло-зеленым бархатным лужайкам, на которых темными пятнами выделялись купы кустарников, придававшие стране вид прекрасного парка.

Вид не менялся. Шарль пустил коня галопом. Освеженный ветерком, упоенный несравненной чистотой воздуха, он погрузился в какую-то лихорадочную дремоту: ему казалось, что мысли в его мозгу проносятся так же быстро, как кусты по правую и левую сторону его пути. Он мечтал о приключениях, необыкновенных встречах, о чудесных дворцах, о прекрасной женщине, которая бы воспылала любовью к нему, увлекая его в жизнь, полную упоений и опасностей. Ему мерещились ужасные сражения, приступы, разграбленные гаремы. Минуту спустя, он думал о Нур-Джигане, знаменитой султанше, «Светиле Мира», с историей которой был знаком. Он старался представить себе эту несравненную красавицу, воспоминание о которой еще не померкло. Он любил ее через века.

Бюсси все ехал, рассекая горячий, душистый воздух. Но лошадь устала, пошла тише. Молодой человек, как бы очнувшись, посмотрел вокруг себя. Местность изменилась. На горизонте синели холмы и леса, и невдалеке возвышались огромные деревья, прямые, как мачты, голые, без листвы; только верхушки их были украшены роскошным зонтиком. Бюсси направился к великанам, которые так поразили его. У их подножия было расположено несколько хижин. Показались черные люди с лоскутком материи вокруг бедер. У котла, под которым горели три сухих полена, сидела на корточках старуха. Она с веселым любопытством рассматривала остановившегося юношу. Улыбка озаряла ее черное лицо.

— Победа молодому прохожему чужестранцу! — сказала она.

В первый раз в ушах маркиза Бюсси прозвучал индийский язык. Сердце его забилось от радости, что он понял его.

— Не скажешь ли ты мне, женщина, далеко ли до того леса, который я там вижу? — спросил он с некоторой застенчивостью, немного подыскивая слова.

— По пылу твоей лошади довольно получаса, чтобы доехать до него. Но не езди в этот лес: сегодня там охотятся могущественные раджи.

Он с улыбкой поклонился старухе и уехал по направлению к лесу, который тянулся на горизонте. Если б ему удалось встретить охоту, увидеть раджей! Он поскакал быстрее, скоро достиг леса и с наслаждением углубился в его прохладную, освежающую тень. Он поехал наугад, между рядами деревьев проложенной дороги не было. Цветущий, густой мох заглушал шаги лошади. А конь выказывал беспокойство в этом незнакомом месте: он поводил ушами, втягивал насыщенный подозрительными испарениями воздух и нехотя подвигался вперед.

Но его хозяин не обращал никакого внимания на эти неодобрительные признаки: он был очарован необыкновенным величием этого уединения, где звуки, раздававшиеся среди тишины, казались какой-то смутной музыкой. Несколько времени спустя дорога стала хуже: земля была усеяна колючками, странными растениями с остроконечными листьями; тут же переплетались лианы. Бюсси сошел с лошади и, обернув уздечку вокруг руки, осторожно подвигался вперед. Он долго шел; наконец достиг неглубокой лощины, по которой протекал ручей, как вдруг конь дернул за узду и остановился как вкопанный, выказывая все признаки страшного испуга.

Молодой человек посмотрел вокруг себя: ничто не оправдывало ужаса животного. Он нагнулся надо рвом и в свою очередь замер так же, как и лошадь. Внизу, по ту сторону рва, у входа в логовище он увидел тигрицу с детенышами. Она спокойно валялась на спине в высокой траве, играя с тигрятами. Можно было видеть атласную белизну ее груди и живота, ее мягкие, розовые, налитые молоком сосцы и подошвы ее ужасных лап, снабженные волосатыми подушками. Она тщательно прятала свои острые, изогнутые, как палаш, когти в их ножны. С полузакрытыми глазами, прижимая уши, она открывала свою ужасную пасть, эту розовую пропасть, снабженную острыми зубами; и можно было рассмотреть даже впадинки на ее шероховатом языке. Маркиз стоял, как околдованный, затаив дыхание, и бессознательно искал за поясом пистолет.

Так вот его первое приключение! Вместо прекрасной принцессы, о которой он так часто мечтал, пред ним явилась царица джунглей, великолепная и страшная. Встреча могла быть смертельной, а может быть — как знать! — и менее опасной, чем та, которой он так желал. Несмотря на опасность, молодой человек не мог не восхищаться дикой красотой и изворотливостью животного. Детки весело резвились; один из них кусал тигрицу за живот, и она томно запрокинула голову в его сторону. Пробиваясь сквозь листву, солнце играло на рыжих полосах ее шкуры, переливалось на белом брюхе, бросало серебристый отблеск на ее жесткие усы. Бюсси еще думал о рае, о кротких, ручных тигрицах: созерцание этой сцены, полной материнской ласки, привело его в умиление.

Масса насекомых, блестящих, как драгоценные камни, жужжа, прорезывали воздух.

Вдруг раздался выстрел и прожужжала пуля. Тигрица вскочила на ноги и, испуская хриплое рычанье, одним прыжком скрылась из виду. Молодой человек видел в полосе солнечного луча спину и налитые кровью глаза; затем все исчезло. Детеныши спрятались в логовище с жалобным мяуканьем. Тигрица была ранена; капли крови орошали тростник на пути ее бегства. Бюсси ощупал пистолеты, чтобы убедиться, что это не он стрелял. В ту же минуту человеческий крик, раздавшийся совсем близко, заставил его вздрогнуть. Он бросился вперед, перепрыгивая через препятствия, продираясь через низкий кустарник. Через несколько шагов он очутился перед ужасным зрелищем, которое тотчас вернуло ему хладнокровие и быстрое соображение солдата, стоящего лицом к лицу с опасностью.