Завоевание - [8]

Она взглянула ему в лицо. Тирль лежал с закрытыми глазами. На лице застыло страдальческое выражение. Неужели Говарды так слабы, что могут умереть из-за пустячных ран? Зарид видела, как ее братья с подобными ранами сражались весь день, не тратя времени на перевязку. А этот тип из-за пустяковой царапины просил позвать священника.

Она разрезала дальше его тунику и оторвала кусок полотна от рубашки. Приложив ткань к ране, она попыталась забинтовать раненого.

А он лежал мертвым грузом и поднять его было делом невозможным, не легче, чем пытаться поднять дохлую лошадь. Обхватив Тирля руками за шею, Зарид попыталась приподнять его, но все ее усилия оказались тщетны. Она склонилась над Тирлем, но он лежал, не обращая внимания на ее присутствие.

— Просыпайся! — потребовала она. Он шевельнулся, не открывая глаз. Зарид несколько раз сильно хлестнула его по щекам. Наконец он открыл глаза.

— Я пытаюсь перевязать тебя. Ты должен приподняться.

— Помоги мне, — хрипло прошептал Тирль. Она с отвращением взглянула на него, затем, склонившись над ним, вновь попыталась приподнять. Он был слаб и, наконец, обхватив ее руками, прижался к ней всем телом, тяжело придавив ее, так что Зарид с трудом смогла обернуть полосу ткани вокруг его тела. Это было трудно, но наконец ей удалось перевязать его.

— Ложись теперь, — приказала она. Этот тип, без сомнения, ужасно глуп. Приходится все говорить ему. Она попыталась уложить раненого на траву, но ему все время требовалась помощь. Когда он, наконец, улегся, ей пришлось силой убрать его руки, обнимавшие ее.

— Теперь ты выздоровеешь, — пояснила она, — рана неглубокая. Останься здесь и отдохни. Твой брат скоро явится. Он вечно бродит рядом с землями Перегринов. — Она попыталась встать, но Тирль удержал ее за руку.

— Ты ведь не оставишь меня? Я умру, оставшись в одиночестве.

— Ты не умрешь, — неприязненно пообещала Зарид. Возможно, Говарды отослали его еще в детстве вовсе не из-за злобы, а потому, что вся семья стыдилась такого слабака.

— Вина, — прошептал он. — На моей лошади есть бутылка вина.

Зарид стиснула зубы. Несомненно, ее братья уже сбились с ног, разыскивая ее, пока она тут изображает няньку при этом рохле. Она неохотно подошла к лошади, достала грубую кожаную флягу и протянула раненому. Но он оказался слишком слабым и не смог сидеть без помощи Зарид; без нее он не мог даже удержать флягу у губ.

«И это враг? — думала Зарид. — Этот трусливый, дрожащий ребенок-переросток и есть тот враг, которого следует бояться?»

Она отняла бутыль от его губ.

— Я должна идти, — сказала она. — Флягу я оставлю здесь, и если…

— Останься. — Тирль сжал ее руку в своей. — Останься, пожалуйста. Я боюсь.

Зарид закатила глаза. Она сидела на земле, а он льнул к ней так, словно сам был не в состоянии сидеть.

— Я умру, если ты не останешься.

— Не умрешь, — резко ответила она. — Мог бы постараться держаться храбрей. Кровотечение уже прекратилось, а мне надо ехать. Мои братья будут разыскивать меня, и лучше, чтобы они нашли меня не здесь.

— Ты имеешь в виду — не вместе с Говардом? Тебе известно, что я — Говард?

— Нам многое известно о Говардах. Ты — наш враг.

Он, вздохнув, расслабленно оперся на нее.

— Я-то уж точно не враг тебе.

— Если ты Говард, ты — враг всех Перегринов.

— И все-таки ты вернулась ко мне.

— Я вернулась, чтобы предотвратить войну. Если бы ты умер, твой брат напал бы на моих братьев. — Она попыталась встать, но его вес придавил ее.

— Ты вернулась только из-за братьев?

— А из-за чего же еще? — Зарид была искрение удивлена.

Он поднес ее руку к своим губам.

— Возможно, вам о нас все известно, но вот нам, судя по всему, о Перегринах известно далеко не все. Мы не знали, что младший из них — девушка, и девушка очень красивая, — он поцеловал кончики ее пальцев. — Разве ты вернулась не из-за нашего поцелуя?

До Зарид не сразу дошел смысл его слов. Затем она расхохоталась. Смеясь, она выскользнула из-под его руки, встала и посмотрела на Тирля сверху вниз.

— Думаешь, меня волнуют поцелуи? Думаешь, поцелуй Говарда заставит меня забыть четверых убитых вами братьев? Ты считаешь меня пустышкой, способной предать мою семью? Да я бы перерезала тебе глотку прямо сейчас, но твоя смерть станет причиной открытой войны, а этого я не хочу.

Смех сменился гневом.

— Вы, Говарды, для меня ничто. Даже меньше, чем ничто. Разве я не показала тебе, что я думаю о твоих поцелуях? — Она кивнула, указывая на окровавленную повязку.

Сделав шаг назад, она сочувственно взглянула на Тирля:

— Я бы почувствовала поцелуй мужчины, а не поцелуй бесхребетного слизняка. Оливер Говард правильно делает, что стыдится подобного брата.

Зарид подошла к коню и вскочила в седло.

— Я отпущу твою лошадь на опушке леса. Не хочу, чтобы братья видели меня верхом на животине Говардов. Я не скажу ни о трусливом коварстве твоих людей, ни о том, что ты дотрагивался до меня. Моим братьям случалось убивать людей и за меньшие проступки.

Она в последний раз взглянула на Тирля.

— Даже Говарды не заслужили такого полумужчину как ты.

Когда она тронулась с места, Тирль был уже на ногах, но, прежде чем он успел что-либо сделать, Зарид покинула поляну.