Завоевание Англии - [39]

— Гарольд, — начал Годвин, тщательно заперев дверь, — ты не должен допускать, чтобы король держал тебя здесь ради своих капризов: ты необходим в подвластном тебе графстве. Эти останглы, как мы их называем, состоят большей частью из датчан и норвежцев — упрямого, своевольного народа, который сочувствует больше норманнам, чем саксам. Моя власть основана не только на том, что я одного происхождения с народом Эссекса, как на том, что я старался всеми способами упрочить свое влияние над датчанами. Скажу тебе, Гарольд, что тот, кто не сумеет смирить англо-датчан, не в силах будет удержать ту власть, которую я приобрел над саксами.

— Это я знаю, батюшка, — ответил Гарольд, — и я с радостью вижу, что эти храбрые пришельцы, смешиваясь с более мирными саксами, оказывают на них благотворное влияние в том отношении, что передают им свои более здравые взгляды, постепенно утрачивая свою дикость.

Годвин одобрительно улыбнулся; но потом лицо его стало опять серьезно.

— Это так; но подумал ли ты, что Сивард умаляет славу нашего рода, овладевая умами народа берегов Гомбера, между тем как ты бездействуешь в этих палатах. Подумал ли ты хоть раз, что вся Мерция находится в руках нашего соперника Леофрика и что сын его Альгар, управлявший во время моего отсутствия Эссексом, сделался очень популярным в этой стране?.. Если бы я вернулся годом позже, то все голоса были бы в пользу Альгара, но не в мою… Чернь легкомысленна! Помоги же мне, Гарольд! Сердце мое полно тоски, и я не могу трудиться один… Я никому не говорил еще, как трудно мне было потерять Свена.

Старик замолк; губы его судорожно подергивались.

— Один ты, Гарольд, — продолжал он после минутной паузы, — благородный юноша, не постыдился стать на его сторону перед Витаном… Да, один… И как горячо я благословлял тебя в ту минуту. Но вернемся опять к нашему делу: помоги мне, Гарольд, докончить начатое. Власть укрепляется только поддержкой сильных союзников! Что стало бы со мной, если бы я не нашел себе жену в доме Канута Великого? Ведь это обстоятельство дает моим сыновьям полное право надеяться на благосклонность датчан. Английский трон перешел потом, благодаря мне, снова к саксонскому роду, и я бросил на холодное ложе короля Эдуарда свою прекрасную Юдифь. Если бы от этого брака были дети, то внук Годвина, происходящий из двух королевских домов, был бы наследником английской короны. Я ошибся в расчете и теперь должен начинать дело сначала. Твой брат — Тостиг, женившись на дочери графа Балдуина, придал нашему дому больше блеска, чем силы: иностранец почти не имеет веса в Англии… Ты, Гарольд, должен дать новую опору нашему роду… Я предпочел бы видеть тебя женатым на дочери одного из наших опасных соперников, чем на какой-нибудь иностранной принцессе. У Сиварда нет дочерей, но зато у Альгара есть очаровательная дочь; сделай ей предложение, и ты превратишь Альгара из врага в друга. Посредством этого союза мы подчиним себе Мерцию, и, что весьма возможно, покорим валлийцев, так как Альгар породнился с валлийским королевским домом. С помощью Альгара у тебя появится возможность покорить те марки, которые так плохо защищает Рольф, норманн. Альгар сообщил мне на днях, когда я встречался с ним, что он намерен выдать свою дочь за Гриффита, мятежного короля — вассала Северного Валлиса. Поэтому я советую тебе не упускать случая и свататься скорее. Не думаю, чтобы красноречивый Гарольд получил отказ, — добавил Годвин с улыбкой.

— Батюшка, — ответил Гарольд, предвидевший, к чему клонит отец, и призвавший на помощь все свое самообладание, чтобы скрыть овладевшее им волнение, — я чрезвычайно обязан тебе за твои заботы о моей будущности и надеюсь извлечь пользу из твоих мудрых советов. Я попрошу короля отпустить меня к моим останглам. Я созову там народное собрание, буду проповедовать о народных правах, разберу все недоразумения и постараюсь угодить не только танам, но и сеорлям… Но Альдита, дочь Альгара, никогда не будет моей женой!

— Почему? — спросил Годвин, бросая на Гарольда пытливый взгляд.

— Потому, что она мне не нравится, несмотря на всю свою красоту, и никогда не могла бы понравиться; потому, что мы с Альгаром постоянно были соперниками, как на поле боя, так и в Совете, а я не принадлежу к тем людям, которые способны продать свою любовь, хоть и умею сдерживать свою ненависть. Граф Гарольд сумеет без помощи брака привлечь к себе войско и завладеть властью.

— Ты сильно ошибаешься, — возразил Годвин холодно. — Я знаю, что тебе нетрудно было бы простить Альгару все причиненные тебе обиды и назвать его своим тестем, если бы ты чувствовал к Альдите то, что мудрецы называют глупостью.

— Разве любовь — глупость, батюшка?

— Несомненно, — ответил старый граф не без грусти. — Любовь — это безумие, в особенности для тех, кто убедился, что вся жизнь состоит из забот и вечной борьбы… Неужели ты думаешь, что я любил свою первую жену, надменную сестру Канута? А Юдифь, твоя сестра, любила ли Эдуарда, когда он предложил ей разделить с ним престол?

— Ну, так пусть Юдифь и будет единственной жертвой нашего честолюбия.