Завоевание Англии - [134]

Все всадники были с головы до ног покрыты кольчугами[45] и вооружены дротиками и продолговатыми щитами с изображениями меча или дракона. Стрелки же, на которых герцог рассчитывал более всего и потому разместил в значительном числе во всех ратях, были вооружены легче.

Прежде чем разъехаться по местам, вожди собрались вокруг Вильгельма, вышедшего из палатки по совету фиц Осборна, чтобы показать им висевшие у него на шее знаки. Поднявшись на холм, Вильгельм приказал принести доспехи и стал облачаться в них перед лицом своих сподвижников.

Вдруг, когда он одевался, оруженосцы впопыхах подали ему вместо нагрудника спинку.

При виде этой ошибки норманны вздрогнули, и лица их покрылись страшной бледностью: оплошность оруженосца считалась у них плохим предзнаменованием. Но герцог своей обычной находчивостью сумел изгладить дурное впечатление.

— Не на приметы надеюсь я, а на помощь Божью, — проговорил Вильгельм со спокойной улыбкой. — А примета! Она означает, что последний будет первым, что герцогство превратится в королевство, а герцог — в короля! Эй, Ролло де Терни! Как наш знаменосец, займи принадлежащее тебе место и крепко держи хоругвь.

— Благодарю, герцог! — проговорил в ответ де Терни. — Однако сегодня я не хотел бы держать знамени. Сегодня мне нужно иметь руки свободными, чтобы без помех управляться с мечом и с лошадью.

— Ты прав: мы же потеряем, лишив себя такого славного рубаки… В таком случае, тебя заменит Готье де Лонгвиль.

— Благодарю за честь, государь, но позволь мне уклониться от нее, — отозвался Готье. — Я стар, и рука моя слаба. Потому-то я и хотел бы отдать последние силы на истребление неприятеля.

— Ради Бога, что все это значит? — воскликнул герцог, краснея от гнева. — Никак вы, мои вассалы, сговорились оставить меня в этот час нужды?

— Вовсе нет, — живо возразил Готье. — Но у меня многочисленная дружина рыцарей и ратников, и я не знаю, будет ли она так же смело драться без своего вождя.

— Ты говоришь дело, — согласился Вильгельм. — Что ж, в таком случае, иди к своей дружине. Эй, Туссен!

На зов приблизился молодой, крепкий рыцарь.

— Ты понесешь знамя, — сказал ему герцог. — Знамя, которое еще до захода солнца будет развеваться над головой твоего короля.

И произнеся эти слова, Вильгельм, несмотря на тяжесть своих доспехов, вскочил на коня без помощи оруженосца.

Восторженный крик вождей и рыцарей раздался при виде такой ловкости их властелина.

— Видал ли кто и когда подобного короля-молодца?! — воскликнул виконт де Туер.

Войско подхватило эти слова, и они радостным кличем пронеслись по всем рядам; между тем Вильгельм выехал вперед с царственным величием в выражении лица и в осанке. Он поднял руку, и все умолкло.

— Рыцари и ратники! — сказал герцог звучным голосом. — Я заставил вас покинуть родину и ваших близких, ваших жен и детей для того, чтобы переплыть широкое море и совершить славный, хотя и трудный подвиг. Теперь, когда мы стоим перед врагами, когда через несколько мгновений прольется кровь многих из нас, я считаю нелишним сказать вам несколько слов. Норманны! Не из одних личных выгод, не из желания во что бы то ни стало надеть на себя корону Англии заставил я вас обнажить меч и следовать за мной! Нет! Заботясь о своем благе, я не упускал из вида и вашей пользы. Если мне удастся покорить эту страну, то даю слово Вильгельма Норманнского, что она будет разделена между вами. Потому я рассчитываю, что вы будете биться, как бились ваши предки, и поддержите честь своей родины и своего оружия. Кроме того, вспомните, что вам следует отомстить англичанам за все их злодеяния, совершенные над нашими братьями. Они изменническим образом изрубили наших единоплеменников датчан, они же умертвили Альфреда и его норманнскую дружину. Неужели же вы не покараете стоящих перед вами злодеев? О нет! Вы сумеете наказать их! Вспомните, как быстро их одолели датчане[46], а мы разве хуже датчан? Победой вы отомстите за братьев и приобретете себе славу, почести, земли — да такую добычу, о которой вы и не мечтали. Поражение же, мало того — отступление на один шаг, предаст вас неприятельскому мечу! Нам нет средства спасения, потому что корабли наши непригодны к плаванию. Впереди у нас враг, позади — море! Норманны! Вспомните славные подвиги ваших братьев в Сицилии! Сейчас перед вами страна гораздо богаче Сицилии! Уделы и поместья ожидают тех, кто останется в живых, слава — тех, кто падет под моей хоругвью! Вперед, и возгласите воинственный клич норманнов; клич, не раз ужасавший рыцарей Бургундии и Франции: «С нами Бог!»

Между тем Гарольд также не терял времени и строил свои полки.

Он разделил свое воинство на две рати: одна стояла впереди укреплений, а другая — за ними. Воины из Кента по их незапамятному праву, выстроились во главе первой, под хоругвью Генгиста с изображенным на нем белым конем. Отряд этот был построен англо-датским клином; первые ряды треугольника были одеты в тяжелые панцири и вооружены огромными секирами. За этими рядами, в середине клина, стояли стрелки, прикрываемые внешними, тяжеловооруженными рядами. Малочисленная в сравнении с норманнской конница была расположена весьма искусно в таком месте, откуда всего удобнее было тревожить грозную конницу неприятеля, налетая на нее, но не вступая с ней в битву. Прочие отряды, состоявшие из стрелков и пращников, находились в местах, защищенных небольшим лесом и рвами.