Заводи кого угодно, только НЕ КРОКОДИЛА! - [7]

Мы с Чорге были страшно горды своим миниатюрным Средиземным морем, с точки зрения аквариумистики созданным весьма примитивными средствами. В ту пору ни один из нас еще не видел настоящего моря, и вот частица его вдруг появилась в нашей убогой комнатушке. Часами любовались мы своим морем и, вздумай вода в час «прилива» политься через край аквариума, наверное, даже не удивились бы. Bunodactis verrucosa и другая актиния прожили у меня шестнадцать лет и погибли после того, как я в очередной раз принес им воду из зоопарка. (Может быть, в водосборник случайно попала медная гайка, а может, вода испортилась по какой другой причине — этого мне не удалось установить.)

Поймать бы гадюку!…

Первые дни летних каникул я провел в крайне возбужденном состоянии. Когда профессор Котлан подписал мои отпускные документы, наконец-то стало ясно, что мы на пару с приятелем Миклошем Янишем можем отправиться в гористую местность Шатор у западных границ Венгрии и под видом сбора клещей поохотиться за гадюками. Странно звучит, не правда ли? Но что поделаешь, если Институту паразитологии требовались клещи, а нам — обыкновенные гадюки. До той поры я гадюк сроду в руках не держал, а уж поймать на воле обыкновенную гадюку казалось и вовсе несбыточной мечтой. Начались лихорадочные приготовления. Были сшиты мешочки для змей и обмотки на ноги из плотного брезента, а поскольку в те времена все еще бытовало поверье, будто от укуса змеи помогают алкогольные напитки, я запасся бутылочкой рома — на большую бутылку денег не хватило. Судя по всему, весть о нашей предстоящей экспедиции нагнала страху на моих родителей, потому что они тоже прислали поллитра палинки; правда, до места назначения палинка не доехала — мы распили ее еще в поезде. В конце концов, чтобы всех успокоить, я стал отрабатывать на медянках приемы ловли гадюк, как мне их растолковал и показал Миклош. Гадюка требует деликатного обращения, ее легко травмировать, и тогда уж в террариуме она ни за что не станет есть. Самый испытанный способ ловли гадюк заключается в том, чтобы палкой прижать ее шею к земле и, схватив другой рукой за хвост, поднять в воздух. При этом необходимо соблюдать осторожность, ведь если придавить ей не шею, а голову, то ничего не стоит повредить хрупкие черепные косточки. А шею нужно прижимать к земле до тех пор, пока не поднимешь змею на высоту, примерно соответствующую длине ее хвоста (в противном случае она может ужалить). Ну а если уже раскачиваешь эту живую ленту в воздухе, то считай, что дело в шляпе: мышцы у гадюки настолько слабы, что она не дотянется до собственного хвоста. Правда, она способна и на такой трюк: медленно, понемногу, добираться до хвоста… по собственному туловищу! Но тут уж надо глядеть в оба — если вовремя встряхнуть гадюку, она сползёт сама по себе.

Когда наступил долгожданный день отъезда, к нам присоединился еще один наш приятель, который тоже намеревался обзавестись гадюкой. Пропутешествовав целую ночь до пограничной станции Шаторайяуйхей, мы пересели там на допотопный поезд местной узкоколейки. Сцепление между вагонами было столь свободным, что начало состава успевало набрать ход, а хвост все еще стоял на месте; последний вагон, в котором мы находились, тронулся так неожиданно и резко, что мы, отлетев по инерции к задней стенке, чуть не вышибли ее. Крохотный паровозик мог остановиться в пути у какой-нибудь речушки, чтобы набрать воды для котла. Чаще всего наш поезд трясся так медленно, что я время от времени вылезал из вагона, чтобы наловить желтобрюхих жерлянок в канаве, тянувшейся вдоль насыпи.

Судя по всему, Миклоша достаточно хорошо знали в округе. Когда мы, сойдя с поезда, попросились на попутную подводу, возчик приветствовал нас возгласом: «А вот и змееловы пожаловали!». В Холлохазе — конечном пункте нашего пути — мы явились отметиться на погранзаставу. Командир заставы — он женился на местной девушке и успел пустить корни в селе — созвал весь личный состав погранзаставы и приказал: «Присмотритесь как следует к этим товарищам и не вздумайте потом доставлять их ко мне под конвоем из погранзоны!». После такого командирского напутствия пограничники, стремясь превзойти друг друга, принялись наперебой рассказывать, кто, где и какую гадюку видел. Наконец командир, которому не удалось отличиться по части близкого знакомства с гадюками, расставив руки на полметра, похвастался, что ему удалось застрелить из пистолета «вот такую» бурую лягушку!

И началась наша охота за гадюками, первое время безрезультатная. Близко подступиться к гадюке очень трудно, потому что, как правило, она первая замечает человека и скрывается молниеносно. Через несколько дней Миклошу посчастливилось поймать самца, а вскоре нам услужил один местный житель — он принес зажатую в двух сучьях крупную самку, у которой в результате столь специфического способа транспортировки оказались сломанными несколько ребер. Можете себе представить мое огорчение: ведь я гадюку еще и в глаза не видел! В тот же день мы в самый зной взбирались по крутому склону горы. Я остановился на минуту перевести дух и вдруг услышал за спиной легкий шорох. Я оглянулся и по движению сухих листьев и травы заметил, что некое невидимое существо быстро спускается вниз. Не раздумывая, метнулся я. в ту сторону и наугад ткнул у куста на краю обрыва своей палкой с раздвоенным концом. Оказалось, я прищемил лишь хвост крупной обыкновенной гадюки, которая вонзила зубы в мою палку, брызжа на нее ядом. Мне никак не удавалось взять добычу в руки — ведь для этого необходимо было прижать гадюке шею. Но рискни я хоть на миг отпустить ее хвост, как она тотчас же бросится с обрыва вниз. (Вот почему не мешает иметь при себе две палки!) Пришлось звать на помощь. Один из товарищей, подоспевших на выручку, прижал своей палкой шею гадюки, а я, схватив ее за хвост, поднял. От волнения меня даже пот прошиб: ведь я впервые в жизни поймал гадюку, к тому же не абы какую, а самку длиной 68 сантиметров! (У самки хвост постепенно сужается, спина красновато-бурой окраски, шея белая, у самца хвост длиннее и у основания он сначала утолщается и лишь потом становится уже, спина серебристо-серого оттенка, а шея черная.) Радости моей не было границ — что ни час я вынимал гадюку из холщового мешочка и любовался ею. В поезде, чтобы змея не продрогла и ей было уютнее, мешочек с нею я сунул за пазуху — через мешочек гадюка не жалит! — «пригрел на своей груди».