Завод - [12]

— Вы ребенок, Игорь Афанасьевич. Неужели вы считаете, что отдел выдвинул такое предложение самостоятельно, ни с кем не посоветовавшись? Все идет через него. — Смердов ткнул оттопыренным пальцем в потолок. — У вас есть сигареты? Ах да, вы же не курите. — Смердов выдвинул ящик стола, пошарил в глубине. — Нет, нету. Кончились. Возможно, у Геннадия Захаровича найдутся, — произнес он, видя входившего Грекова.

— Что? — Греков кивнул директору, придвинул стул и сел.

— Сигареты.

— Извольте. — Греков протянул Смердову пачку.

— Как вам это нравится? Нас хотят объединить с заводом бытовых аппаратов. Пылесосы, электрические мясорубки, — заторопился Всесвятский и смолк под неодобрительным взглядом директора.

— Знаю. — Греков усмехнулся, вспомнив Анну Борисовну.

Смердов удивленно поднял брови. Достал из пачки сигарету и принялся неторопливо разминать.

За многие годы совместной работы Греков хорошо изучил директора. Главный инженер не подлаживался под настроение Смердова, отнюдь нет. Греков чувствовал себя на заводе достаточно самостоятельно. Авторитет главного инженера был высок. Когда-то давно между ними случались конфликты, но продолжалось это до тех пор, пока Смердов не убедился в превосходстве Грекова-инженера и, не желая оказаться в глупом положении, по существу, отошел от технического руководства заводом, занимаясь лишь хозяйственными делами. А вообще-то они ладили, и это был тот слаженный руководящий дуэт, когда любые нападки против одного вызывают незамедлительный отпор другого.

— Новый метод решения вопроса нехватки рабочей силы. Не слышали? Есть такой. — Смердов выпустил сизую струйку дыма. — Объединение предприятий.

— По какому признаку? — Греков закинул ногу на ногу, рассматривая свои новые туфли.

— Территориальная близость. Один трамвайный маршрут. Реформаторов стало много. Вот где избыток рабочей силы, — буркнул Смердов. — Их бы в цехи, реформаторов этих! — Он надел очки и принялся листать лежащие на столе бумаги. Серый стручок пепла переломился и упал на листы, заполненные рядами цифр. Смердов сдул пепел и отодвинул бумаги. — Как быть, Геннадий Захарович? Это же черт знает что!

Всесвятский молчал. И он и Смердов были уверены: Греков что-нибудь придумает. И даже точно знали что. Для этого не надо особенно мудрить. Есть выход из положения. Но пусть его предложит все-таки Греков. Он главный инженер, ему и карты в руки. Но и Греков понимал, что к чему. Вместо того чтобы отделаться общими словами, а потом в своем кабинете отдать необходимые распоряжения, он «потянул» за собой директора и главного экономиста.

— Из каких фондов собираетесь платить сверхурочные? — спросил он Всесвятского.

— У меня платить нечем. — Всесвятский мотнул головой: мол, я не желаю участвовать в подобных делах.

Греков посмотрел на Смердова. Пусть не думает, что его, директора, оставят в стороне.

— Надо, Игорь Афанасьевич. — Смердов снял очки и тщательно сложил дужки. — Вы же не ребенок.

— Ребенок не ребенок… У меня нет денег! — Всесвятский отчаянно всплеснул руками. — Платите из своего фонда. Как премиальные.

Смердов нахмурился. Всякий раз, когда ему напоминали о директорском фонде, он хмурился. Сколько надежд было на этот фонд! И благоустройство двора, и детский сад. А футболисты? Два десятка здоровенных молодцов с тренером сидят на шее завода. И не выгонишь — престиж.

— Часть дам. — Смердов вздохнул. — Но только часть. Остальное, Игорь Афанасьевич, уж как-нибудь найдите, дружище…

— Так ведь датчики два раза выбраковывали. — Всесвятский укреплял свой тыл. Его слова означали: те узлы, которыми вы хотите подлатать месячную программу, — сплошной хлам, я вас об этом предупредил.

— Посадим людей за перемотку. Подгоним. Надо всего шестьдесят датчиков, — произнес Греков. — Как говорят, схимичим. А там, может, придет из Ростова этот чертов контейнер.

— «Схимичим». Взрослые люди. Баки друг другу заливаем… — Всесвятский взглянул на Смердова и осекся. Лицо директора с брезгливо опущенными уголками губ было строго и пасмурно. Такое выражение лица ничего хорошего не предвещало. — Конечно, деньги я постараюсь найти, — забормотал Всесвятский, испугавшись своей откровенности. Ну, прорвало, что поделаешь? Он торопливо вышел из кабинета.

Смердов попросил еще одну сигарету.

— Вы же бросили курить, — напомнил Греков.

— Бросишь тут! — Директор глубоко затянулся. — Один визит в горком чего стоит.

— Послали бы парторга.

— Скажете… Давненько у нас не было крепкого парня.

— Почему? А Киселев? А Шапошник, Шапошник… — оживился Греков. — Это были самостоятельные люди. Шапошник сейчас в первых секретарях где-то в Сибири.

— И еще вот что. Киселев — прекрасный слесарь. Шапошник был отличный инженер. Они не боялись за себя. Человек должен не бояться за себя, только тогда он может действовать самостоятельно… А нынешний? Освободи его от этой должности, кем он будет?

— Ну а вы? — перебил Греков.

— Что я? — встрепенулся Смердов.

— Вы отличный хозяйственник. Хороший инженер. Вы ведь молчали сегодня там, в отделе. Оробели. — Греков наблюдал в стекле книжного шкафа глянцевый профиль Смердова. На мгновение он вспомнил Лепина. С каким удовольствием тот мальчишка выговаривал ему приблизительно то, что сейчас он высказывал Смердову. В этом была томительная сладость. И невозможно себе отказать, невозможно. — Робеем. Боимся. Просто физически боимся.