Завод без людей - [36]

Что касается открытий, сделанных одновременно, то известно, например, что изобретатель телефона Г. Белл подал заявку на патент всего двумя часами раньше Э. Грея, так же изобретавшего телефон. Еще чаще бывает так, что стоит только кому-нибудь сделать хотя бы первое, даже не самое главное открытие или изобретение в новой области, как тотчас же вслед за ним, словно из рога изобилия, посыплются десятки и сотни открытий и изобретений из этой же области. Часто говорят: «Идеи носятся в воздухе». Это действительно так. В науке и технике изобретения и открытия назревают, подготавливаемые всем ходом развития жизни, техники и науки. И не мудрено, что одновременно несколько человек могут прийти к одинаковой мысли. Нужно лишь не отрываться от жизни, от людских чаяний и надежд.

Бывает, что некоторые вещи переживают как бы по нескольку жизней. Они появляются на свет, и люди ими широко пользуются. Потом по каким-то причинам они вытесняются другими, и, кажется, навсегда. Но вдруг вещи эти возрождаются в новом, более совершенном облике и вытесняют своих былых победителей. Так было с ракетой, которая «умирала» и возрождалась вновь несколько раз. Или вспомните о водяном колесе и первых гидротурбинах, которые, казалось, полностью были вытеснены паровой машиной и доживали свой век в обомшелых, покосившихся водяных мельницах на забытых речонках. А теперь гидротурбина — это очень важный вид двигателя в электроэнергетике. Точно так же обстоит дело и с передачей электроэнергии. Первые линии электропередач действовали на постоянном токе.

В свое время переменному току пришлось завоевывать дорогу с боем. Но вскоре он полностью вытеснил постоянный ток, и многие-многие годы ничто не могло поколебать его позиции. Теперь же ученые и инженеры снова заинтересовались постоянным током, и сейчас ведутся большие работы по использованию постоянного тока для передачи электроэнергии: передавать электроэнергию на постоянном токе при нынешнем уровне развития техники становится более выгодно, чем на переменном.

Сейчас особенно быстро и заметно идет процесс смены устаревшей техники новой, а новой — новейшей. Многое из того, что нам сегодня кажется привычным и обязательным, завтра уйдет, как устаревшее и отсталое. Но что именно и когда, об этом сказать не всегда возможно. Можно сказать лишь, что ни одно явление в технике или науке не уходит сразу и безвозвратно. Такое происходит только после упорного и иногда очень длительного соревнования с новым и лишь в том случае, если это новое действительно лучше, полезнее и удобнее.

Вот паровоз… Сколько книг и картин, сколько стихов, сколько музыки написано о нём! Во всех них чувствуется и слышится его мощное дыхание, ритм поршней его машины. Композиторы научились подражать его гудку и перестуку колес; малыши, играя в поезд, непременно гудят: «У-уу!», подражая гудку паровоза. Для нас с вами замирающий гудок паровоза слился с представлением о наших далях, о встречах и расставаниях. И вот, паровоз уходит…

Уходит, наверное, совсем, и гудок его, слышимый сегодня громко и рядом, замрет завтра на дальних путях истории человечества и прогресса. И нам с вами немножечко жаль… Так же, как, может быть, было жаль тем людям, которые не могли забыть дробный топот копыт, стук колес и веселый и плачущий звук рожка почтового дилижанса. И в том, что нам немножечко жаль расставаться с паровозом, нет ничего странного и смешного. Он прочно вошел в нашу жизнь, верно служил нам более ста лет и вовсе не виноват, что на смену ему пришли новые, более совершенные, более экономичные тепловозы и электровозы.

Недавно поэт Леонид Мартынов опубликовал такое стихотворение:

Да,

Многое исчезло без следов,

Всего не в силах даже перечесть я:

Освобождаем тело городов

От пыльной паутины проводов,

В которых только путались известья;

И свищут нам ракеты в небесах,

Что дед-пропеллер может и на отдых,

И, словно о фрегатах в парусах,

Мы думаем теперь о пароходах.

Пар! Отпыхтел свое он и уплыл,

И хорошо, и тосковать не станем

О том, что топок антрацитный пыл

Мы заменили внутренним сгораньем.

Уйдет и паровой локомотив

В мир памятников древности печальной,

И мы его, слегка позолотив,

На пьедестал у площади вокзальной

Поставим и решеткой оградим,

И быстро человечество забудет,

Каким на вкус был паровозный дым,

Им лишь романтик упиваться будет.

Но, смутно помня о его судьбе,

Ведь мы-то сами жить не перестанем,

Ведь мы-то не покажемся себе

Таким же точно вот воспоминаньем.

Ведь мы, природу недопокорив,

От дела не откажемся устало

И, волосы себе посеребрив,

Не ринемся, кряхтя, на пьедесталы,

Туда, откуда дворник помелом

Клочки афиш сгоняет со ступенек,

Ведь мы-то не окажемся в былом!

Что ты на это скажешь,

Современник?

Мне нравится это стихотворение. Потому, что поэт почувствовал и сказал в нем об очень важном — о непрерывном развитии, обновлении жизни. О том, что настоящие люди, кем бы они ни были, людьми техники или людьми искусства, никогда не могут успокоиться на достигнутом, никогда не перестанут искать новое и биться за него. И о паре и паровозе очень красиво, очень хорошо сказано.

Но только поэт чуть ошибся. Пар еще не «отпыхтел» свое. Хоть мы и живем после окончания века пара, пар работает как никогда раньше. Ведь именно пар вырабатывает около трех четвертей всей электроэнергии — основной энергии нашего времени. Но паровоз, действительно, «отпыхтел свое». Уйдет когда-нибудь и пар, но не так уж скоро. Скорее всего, только тогда, когда осуществят прямое преобразование атомной энергии в электрическую. Пока же на строящихся атомных электростанциях пар остается непременным работником. Совсем же от услуг пара люди, наверное, никогда не откажутся: слишком много полезных и важных вещей они научились делать с его помощью.