Завидная биография - [38]
— Из колхоза, что ли, приехал? — спросил он.
Алешка кивнул.
— А чего загрустил? Или думаешь, тихо работаем? Ничего, поспеем, браток, у нас все секунды рассчитаны. Так и скажи землякам: заводские, мол, не подкачают, — сказал рабочий и, показав рукой на кумачовый плакат, бегом побежал за другим.
«Стахановским трудом обеспечим досрочное выполнение плана», — прочитал Алешка и тут только опомнился: Иван Ильич куда-то пропал.
Алешка обернулся туда, сюда, выглянул во двор. По двору со всех сторон шли и шли мужчины, женщины и подростки-ремесленники, все о чем-то говорили, о чем-то горячо спорили, чему-то радовались и улыбались.
Алешка целый час один ходил по опустевшим корпусам, с опаской поглядывая на неподвижные станки. Они молча стояли в цехах, холодные и непонятные, и только в одном месте продолжалась работа: подвешенные на цепях, одна за другой, медленно двигались собранные готовые косилки, окунались с головкой в огромный чан, наполненный пахучей краской, и снова, поднявшись, двигались дальше, оплывая тяжелыми каплями и блестя голубой эмалью. И за всем этим делом, прохаживаясь по галлерее, следил маленький старичок с острой бородкой, в затвердевшем от краски фартуке.
— Интересуешься? — спросил он добродушно. — Посмотри, посмотри, ничего…
Когда снова прогудел гудок и цехи, промолчавшие час, ожили, Алешка заблудился вконец. По витой лесенке он спустился в огромную кузницу. Тут все дрожало, звенело, грохотало. Повсюду с ревом пылали форсунки горнов, и кузнецы, выхватив из огня добела раскаленные куски металла, и так и этак вертели их, подставляя под удары тяжелых механических молотое, и, повертев сколько надо, бросали в сторону еще горячие, но уже готовые части будущих машин. Тут же парень в матросской тельняшке и в огромных брезентовых рукавицах запросто гнул руками толстые железные прутья, раскаленные посредине, и, прикинув по мерке, складывал ровной стопкой.
Алешка постоял, подивился силе и ловкости кузнецов, побрел дальше и попал в упаковочный цех. Здесь уже совсем готовые косилки и жатки стояли ровными рядами, и девушки в серых халатах упаковывали какие-то части…
Без всякого разбора они подносили их на носилках, высыпали в длинные ящики и забивали гвоздями.
«Этак и напутать недолго, — чего надо, забудут, а лишнего наложат», — по-хозяйски подумал Алешка, но сейчас же понял, что напутать здесь невозможно: на серой деревянной стенке красным были нарисованы все нужные части. Тут на гвоздочках вешали детали из разных ящиков, и красные пятна на стенках, закрываясь одно за другим, пропадали. А когда пропало последнее пятнышко, как раз поднесли носилки, подставили, сложили туда все части и стенка опять запестрела красными пятнами.
«Да, уж так ничего не затеряется!» — подумал Алешка и размечтался о том, как на таком вот ящике напишут: «Колхоз «Красный луч», бригадиру Петру Кузьмичу Пронину», но тут какой-то мужчина подошел к нему и спросил:
— Голованов не вы будете?
— Я, — удивился Алешка, — а что?
— Ну вот и добре, а то директор беспокоится. Сейчас вас проводим.
И тот самый сторож, который утром так непочтительно тащил Алешку за шиворот, появился откуда-то и мирно зашагал рядом.
— Обыскались тебя, Голованов, — добродушно ворчал он, — да и то сказать, разве можно здесь в первый раз одному? Тут по двадцать лет люди работают, да и то другой заблудится. Вот прямо теперь, на второй этаж. А я уж с тобой не пойду.
— Нашелся? Ну, садись, — сказал директор, когда Алешка вошел в кабинет. — Садись, побеседуем, Алексей Николаевич.
Алешке стало вдруг не по себе.
— Вы меня зовите лучше Алешкой, — сказал он, сняв картуз и нерешительно переминаясь возле кресла.
— Согласен. Но ты, Алешка, все-таки садись. Намял ноги-то?
Алешка сел молча. Помолчал и директор, внимательно разглядывая усталое Алешкино лицо.
— Ну как, берешь машину? — спросил он наконец.
— Так вы, небось, не дадите…
— Ну, это я подумаю, дать или не дать. А вот насчет цены-то как: прикинул, чего она стоит?
— Да, — сказал Алешка, — дорогая машина, трудов в нее много положено.
— То-то, брат, что трудов много. В этом и главное — в труде, ну что ж, получай косилку, да смотри береги, другую не дам.
Директор позвонил.
— Клавдия Капитоновна, — сказал он, когда та вошла, — прикажите отгрузить косилку «Новый идеал» колхозу «Красный луч» из моего фонда. Адрес вам этот товарищ даст. Вот так… А ты, Алексей, расскажешь там, у себя, как мы работаем…. Ну, прощай, — и директор протянул Алешке руку.
Алешка вытер ладонь о штаны, попрощался, забрал свой мешок, надел картуз и, счастливый, вышел из кабинета.
САМЫЙ МАЛЕНЬКИЙ
Костя Великанов и годами и ростом был меньше всех в отряде, и поэтому жилось ему в лагере совсем плохо.
Никто, конечно, Костю не обижал. Не в этом дело. Наоборот, каждый старался приласкать его, пожалеть, услужить ему чем-нибудь, и особенно отличались в этом старшие девочки. С утра до ночи они носились с Костей, как с куклой, тормошили его, будто он не живой, а когда в лагерь приезжали гости, девочки выводили Костю за ручку, гладили по головке и приговаривали:
— А вот это Котик Великанов, самый маленький наш пионер. Мы все его очень любим…
