Заветы жизни - [46]

— Однако все приведенные Вами свидетельства исходят от учеников Христа. А вне их круга есть ли какие‑либо свидетельства обо всем этом? Существуют ли историки, которые подтверждают Воскресение Христа? Если да, тогда и я поверю в него.

— Несчастный человек! Ты не знаешь, чего просишь. Если бы были такие историки, которые видели бы воскресшего Христа, то они по необходимости поверили бы в Его Воскресение и уже говорили бы об этом как верующие. Но их свидетельства тогда вновь стали бы отрицать, точно так же, как ты отвергаешь свидетельства Петра, Иоанна и других. Возможно ли, чтобы кто‑либо свидетельствовал о Воскресении и сам не стал христианином? Вы просите, как говорят, жареную куропатку на шампуре, да чтобы она еще и щебетала. Так не бывает. Я напомню вам то, о чем уже говорил: единственные настоящие историки — апостолы.

Кроме этого, у нас есть и такие свидетельства, какие Вы требуете. Они исходят от того, кто не принадлежал к кругу учеников Христа, — от апостола Павла, который не только не был Его учеником, но, напротив, был яростным гонителем Его Церкви.

— Однако о нем говорят, что у него был солнечный удар, который и явился причиной галлюцинаций.

— Ну, чадо мое, если бы у Павла были галлюцинации, то перед ним возникли образы из его собственного подсознания, в основном патриархов и пророков. Он должен был бы увидеть Авраама, Иакова, Моисея, а не Иисуса, которого он считал лжепророком и обманщиком. Вы можете себе представить, чтобы какая‑нибудь верующая старушка во сне или в бреду увидела Будду или Зевса? Она будет видеть тех, в кого верит, — святителя Николая, великомученицу Варвару. И еще. В отношении Павла, как пишет Папини, можно отметить следующие удивительные явления: во–первых, быстрота происшедшей с ним перемены. От неверия к вере — напрямую, безо всяких промежуточных стадий. Во–вторых, крепость веры, отсутствие каких‑либо сомнений и колебаний. В–третьих, постоянство веры. Вы полагаете, такое может произойти после обыкновенного солнечного удара? Нет, так просто этого не объяснишь. Если можете, объясните, а если нет — признавайте чудо. Кстати, Вы должны знать, что Павел, по свидетельствам его времени, был не каким‑нибудь простачком, а мужем достаточно высокообразованным, чтобы не понять, что с ним произошло. Скажу Вам и нечто еще. Мы, чадо мое, сейчас живем в исключительное время, мы переживаем чудо Церкви Христовой.

Когда Христос сказал о Своей Церкви, что «врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18), у Него было лишь несколько десятков последователей. С тех пор прошло уже почти две тысячи лет. Распадались империи, изглаживались из памяти людей философские системы, мировоззрения, но Церковь Христова оставалась твердой и непоколебимой, несмотря на постоянно обрушивающиеся на нее страшные гонения. Разве это не чудо? И последнее. В Евангелии от Луки повествуется, как Божия Матерь после Благовещения посетила Елизавету, мать Иоанна Предтечи, и та приветствовала ее словами: «…благословенна Ты между женами» (Лк. 1, 42). Мария же ответила ей следующее: «…величит душа Моя Господа… ибо отныне будут ублажать Меня все роды» (Лк. 1, 46, 48).

Кем тогда была Божия Матерь? Неприметной назаретской девушкой. Кто ее знал? И, несмотря на это, забылись императрицы, погасли светлые имена великих женщин, изгладились из памяти имена супруг и матерей полководцев. Кто сейчас помнит и знает мать великого Наполеона или мать Александра Македонского? Почти никто. Но миллионы уст во всех концах земли во все време–на воспевают смиренную Деву из Назарета, «Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим». Жили бы сейчас или нет мы, люди двадцатого века, разве не подтвердились бы эти пророческие слова Божией Матери?

То же самое можно сказать и о «второстепенном» пророчестве Христа. Когда в доме Симона прокаженного одна женщина излила на Его голову драгоценное миро, Господь сказал: «Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала» (Мф. 26, 13). Каков был тогда круг Его последователей, чтобы можно было предположить, что они сделают невозможное возможным и исполнится это пророчество их Учителя? Если можете, то объясните мне это, а если не можете, то признавайте за чудо.

— Согласен, Ваши доводы очень сильны. Но хотел бы спросить Вас вот еще о чем: не считаете ли Вы, что Христос, если Он не бросил нас совсем, оставил Свое дело незавершенным? Я не могу себе представить Бога, Который остается равнодушным к людским трагедиям. Мы здесь терпим страдания, а Он там, высоко, пребывает бесстрастным.

— Нет, чадо мое. Вы не правы. Христос не оставил свое дело незавершенным. Наоборот, это единственный в истории случай, когда Человек был уверен, что Он полностью исполнил Свою миссию и у Него ничего не осталось невысказанным или незавершенным. Даже величайший из мудрецов — Сократ, наставлявший и учивший всю свою жизнь, составивший перед концом блестящую апологию, если бы остался жить, то продолжал бы говорить еще. Только Христос, за три года преподав все то учение, которое хотел преподать, окончил все дела, которые хотел совершить, и сказал: «Совершилось» (Ин. 19, 30). Это еще одно из доказательств Его Божественной власти и совершенства. Что же касается Вашей мысли о том, что Он нас оставил, то я ее понимаю. Без Христа мир представляет собой какой‑то бессмысленный театр. Без Христа ничто не поддается объяснению. Почему есть скорби, почему неправды, почему неудачи, почему болезни, почему, почему, почему? Тысячи тысяч «почему». Поймите, человек своим ограниченным умом не может приблизиться к пониманию этих «почему»! Но со Христом все становится объяснимым: все это готовит нас к вечности. Может быть, там, в вечности, Господь сподобит нас получить ответы на некоторые из этих «почему».