Заветы предательства - [5]

Когда мы отправились обратно на север, песчаные вихри уже начали заметать и разъедать груды обгорелого металла. Все исчезнет, все пропадет, будто сон после пробуждения. Но, возможно, это мы были снами, скользящими над гладкой поверхностью безразличного мира…

Позади остались четверо братьев по мингану, включая Эрдени — развороченная взрывом грудь оказалась для него достаточным наказанием. Мы не сжигали тела павших. Сангджай, наш эмчи,[1] извлек их геносемя и снял с них доспехи. Затем он уложил обнаженных мертвецов на песок, открыв их солнцам и ветрам, а мы забрали с собой их гравициклы и снаряжение.

На Чогорисе смысл подобных обрядов заключался в том, чтобы ночью, под лунами, могли насытиться животные Алтака; у нас на родине ничего не пропадало зря. И, хотя на Чондаксе не было зверей, кроме нас и хейнов, мы следовали давним обычаям даже среди звезд и никогда не отступались от них.

Мы старались учиться, работать над собой, но это ничего не меняло. Наша суть, то, что отличало нас от других, было нашей гордостью — вот что хранило нас вдали от родного мира, оберегало, подобно ладони, прикрывающей пламя свечи. Тогда я думал, что все в легионе разделяют мои чувства. Впрочем, в те дни я во многом ошибался.

Днем позже мы прибыли в точку доставки припасов.

Да, мы еще издалека увидели, как поднимаются и опускаются один за другим громоздкие транспортники. Каждое из этих огромных судов перевозило сотни тонн сухпайков, боеприпасов, запчастей и медпрепаратов; всего, что необходимо подвижной армии во время охоты. Годами раньше, в разгар кампании на Чондаксе, грузовые корабли требовались постоянно, и они непрерывно сновали между носителями на орбите и передовыми базами на поверхности.

— Скоро они будут нам не нужны, — заметил я Джучи, когда мы пролетали мимо снижающегося транспортника, раздутого великана, под которым дрожали волны теплого воздуха от посадочных двигателей.

— Впереди другие поля битв, — ответил он.

— Это не навсегда, — сказал я.

Мы пронеслись мимо взлетных площадок. К тому моменту, как мы достигли главного гарнизонного комплекса, над горизонтом висело только одно солнце, пылающее оранжевым огнем в темно-зеленом небе. Путь нам преграждали тени, что выделялись теплыми оттенками на бледной земле.

Станция пополнения припасов изначально была временной и строилась из модульных узлов. Их должны были поднять обратно на корабли флота после окончания войны за Чондакс. Основательно выглядели только оборонительные вышки, что, ощетинившись орудиями, грозно выступали над внешними стенами, и для их демонтажа потребовалось бы больше времени. На ограду гладкими барханами накатывался белый песок, подтачивая металл и скалобетон: планета ненавидела все, что мы строили на ней. Она вгрызалась в стены, разъедала их, пыталась стряхнуть мелкие фрагменты постоянства, которые мы вбили в ее вечно изменяющийся покров.

Братья поставили гравициклы в ангарах оружейной, и я сразу же приказал им отправиться в казармы, чтобы не тратить зря скудное время, отведенное на отдых. Они выглядели вполне довольными — наша выносливость громадна, но не безгранична, а охота продолжалась долго.

Сам я пошел искать начальника гарнизона. Уже опустилась ночь, но пыльные улицы временного поселения бурлили деятельностью. Погрузчики ездили между пакгаузами, заполненными воинским снаряжением и ящиками припасов, суетливые сервиторы метались из мастерских к стоянкам техники, бойцы вспомогательных частей в цветах Пятого легиона почтительно кланялись, когда я проходил мимо.

Начальника я обнаружил в скалобетонном бункере, у самого центра комплекса. Как и все прочие смертные, он носил защитную одежду и дыхательную маску — атмосфера Чондакса была слишком холодной и разреженной для обычных людей, только мы и орки обходились в ней без спецоснащения.

Пригнувшись, чтобы войти в его личный кабинет, я обратился к нему по должности.

Офицер поднялся из-за стола и склонил голову, неловкий в своем комбинезоне.

— Хан, — его голос глухо звучал из динамика шлема.

— Есть новые приказы? — спросил я.

— Да, господин, — он протянул мне инфопланшет. — Планы пересмотрены, наступление ускорят.

Я посмотрел на экран устройства, где поверх карты зоны боевых действий светились строчки текста. Символы отступающих вражеских отрядов стягивались к одной точке на северо-востоке. За ними следовали отметки, что обозначали позиции братств Пятого легиона. Я с удовольствием отметил, что мой минган находится на передовом краю окружения.

— Он будет участвовать? — уточнил я.

— Господин?

Тут я пристально взглянул на офицера.

— А-а, — он сообразил, о ком идет речь. — Не могу знать. У меня нет данных о его местонахождении. Кэшик[2] держит все при себе.

Я кивнул; этого следовало ожидать. Спрашивал только потому, что меня сжигало желание снова увидеть его в битве, на сей раз вблизи.

— Отбудем, как только сможем, — сказал я и выдавил улыбку, чтобы не показаться излишне бесцеремонным. — Если дела пойдут хорошо, мы, возможно, первыми окажемся рядом с ним.

— Возможно, — согласился начальник гарнизона. — Но вы будете не одни. Вас объединяют с другим братством.