Заветное желание - [55]

Какой же глупой была она в прошлом! Какой идиоткой! Хотя, до некоторой степени, отчаяние ее положения придало ей силы и храбрости вести себя по-новому, она с удовольствием обнаружила в себе умение держаться уверенно и раскованно.

Рене привлекла внимание герцога.

– Почтите ли вы нас своим присутствием за ужином? – спросила она.

– Если вы пожелаете пригласить меня, – ответил тот.

– О! Если вы сумеете любезно попросить меня об этом, я дозволю вам остаться.

– Похлопочите за меня, – обратился упрашивающим тоном герцог к Корнелии.

– Нет ли здесь ваших друзей, которые могли бы огорчиться, что вы их оставили? – спросила она.

– Я здесь один, – ответил герцог, – один и скучаю! Вернее, я скучал всего несколько минут тому назад…

Выражение его глаз заставило Корнелию быстро отвести свой взгляд. Она никогда не видела его таким прежде, подумала Корнелия, таким веселым, таким жизнерадостным, таким молодым. Обычно он имел вид серьезный и задумчивый, и Корнелия догадывалась, что это связано с его интригой с тетей Лили и навязанной ему тягостной ролью в этом спектакле, которая ему претит.

Официант принес бокал герцогу и наполнил его шампанским. Роухэмптон поднял руку с бокалом.

– A yos beaux veux, Mademoislle! [4] – провозгласил он.

Корнелия тоже подняла свой бокал.

– Mersi, Monsier. Я хотела бы выпить за вас, – произнесла она, – но я… как это сказать… не знаю, что говорить…

– Вы пейте за нашу следующую встречу, – предложил герцог.

– А вы полагаете, она состоится?

– Обязательно, – твердо сказал он, – я клянусь вам в этом!

Глава X

Корнелия проскользнула в свою комнату в «Ритце» спустя несколько минут, как пробило пять часов утра. Она боялась столкнуться с герцогом в вестибюле отеля или на лестнице, хотя шансы на это были ничтожно малы. Герцог проводил дам до апартаментов Рене и раскланялся. Корнелия же выждала некоторое время, прежде чем отправиться следом.

Арчи тоже попрощался с обеими дамами в дверях, со значением пожав руку Корнелии. И она ответила ему самым сердечным рукопожатием.

Потом дверь захлопнулась, Корнелия и Рене услышали звук шагов обоих джентльменов на лестнице, и сразу затем – шум отъезжающего экипажа.

Корнелия издала легкий восторженный вскрик и с блестящими глазами протянула руки к своей новой подруге.

– Спасибо, спасибо вам, мадам, – сказала она. – О! Как я могу выразить вам свою признательность за то, что вы сделали для меня.

– Будь осторожна! – отозвалась Рене спокойно. – Это только начало. Тебе предстоит еще долгий путь, дитя мое.

– Да, я знаю, – ответила ей Корнелия. – Но он просил меня поужинать с ним вечером.

– И что же ты ответила?

– Я долго колебалась, но затем, в конце концов, так как он настаивал, сдалась. Я ответила, что может навестить меня здесь около половины одиннадцатого. Вы не будете возражать?

В голосе Корнелии прозвучали такая мольба и надежда, что Рене улыбнулась.

– Конечно, не буду, – ответила она. – Но нам нужно подобрать тебе новые наряды. Конечно, у меня есть еще кое-что, кроме того платья, что я дала тебе…

– Вы так добры! – воскликнула Корнелия. – Я и не представляла себе, что какая-нибудь женщина могла бы сделать то, что вы делаете для меня.

– Для тебя и для Арчи, – произнесла Рене с улыбкой. – А теперь, дорогая, тебе нужно переодеваться и спешить в отель.

Мари развесила одежду Корнелии на стуле в спальне. Корнелия с отвращением поглядела на нее.

– Как я ненавижу это платье теперь, когда знаю, как я выгляжу в другом!

– Да, тебе необходимо приобрести новые платья и множество других вещей, – согласилась Рене. – И мы должны отправиться за покупками сегодня же днем.

– Днем? – переспросила Корнелия тревожно. – Но как? Как я смогу уйти?

– А ты не знаешь, какие планы у твоего мужа? – спросила Рене. – Ладно, я полагаю, ты можешь сообщить ему, что желаешь обновить свой гардероб французскими туалетами. Если я не ошибаюсь, герцог не пожелает составить тебе компанию в экспедиции по магазинам. Французы любят ходить по портным, а англичане питают к этому отвращение. Это заставляет их чувствовать себя не в своей тарелке.

– Уверена, что вы правы, – засмеялась Корнелия. – Я не могу представить своего мужа в галантерейной лавке.

– Очень хорошо, тогда как только ты освободишься, лети сюда. Ты переоденешься и отправишься со мной по магазинам как Дезире.

– Я покажусь в дневное время? – спросила Корнелия. – Но это ужасный риск!

– Глупости! Я говорила тебе, что герцог не узнает тебя, и была права. Никто даже на секунду не заподозрит, что эта шикарная большеглазая femme du monde [5], о которой только и разговору было ночью у «Максима», на самом деле старомодная чопорная герцогиня Роухэмптон, которая носит темные очки.

– Да, это верно, – удивленно произнесла Корнелия. – И я сама с трудом могу поверить себе. Мне кажется, что я сплю, а когда проснусь, то обнаружу себя в Лондоне горько рыдающей в подушку оттого, что я уродина по сравнению с тетей Лили. Корнелия на секунду сделала паузу и бросила взгляд на себя в зеркало. Затем прибавила правдиво: – Но я и в самом деле все-таки не так красива, как она, и никогда не буду такой!

– Красота – это еще далеко не все, – возразила Рене. – Ты ведь не можешь назвать красавицей меня, не правда ли?