Заветное желание - [43]

Виконтесса любила свою ученицу и гордилась ее успехами. Немалую пользу оказала Корнелии и кузина Алина, которая получила образование в монастыре неподалеку от Парижа и бегло говорила по-французски. Правда, ее произношение всегда выдавало в ней ирландку. Корнелия же гордилась своим парижским произношением и считала себя знатоком французского, хотя в других науках сознавала себя постыдно несведущей. Она считала на пальцах, имела слабое представление о географии. Хотя, по сравнению с большинством девушек ее возраста, Корнелия была довольно начитанна. В библиотеке Росарилла было немного модных или современных романов, но классики были ее добрыми друзьями. Немало сведений из французской литературы Корнелия почерпнула от виконтессы и кузины Алины. В конце концов, у девушки сложилось мнение о Париже как о неком Эльдорадо, где все без исключения, даже самые недалекие люди, могут найти свое счастье.

Когда герцог в первый раз посвятил Корнелию в свои планы по поводу медового месяца, который предполагалось провести в Париже, восторг Корнелии не знал границ. Париж, как она себе представляла из книг, был сущим раем для молодоженов, и она заранее предвкушала, как будет гулять по Версалю, Трианону, Лувру, рука об руку с любимым мужем. Их любовь сделает все окружающее еще более удивительным и прекрасным, потому что они увидят это вместе.

– Он все, все испортил, – возмущенно пробормотала Корнелия, обводя взглядом каюту.

Обходительность и приятные манеры герцога были результатом его хорошего воспитания и окружения, в котором он жил. В прошлом это сослужило службу Корнелии, введя ее в заблуждение, но в это утро его безупречная манера общения поддерживала их обоих.

После драматического объяснения предыдущей ночью они снова встретились за завтраком в столовой, залитой ярким утренним солнцем. Корнелия спустилась к завтраку, раздираемая сомнениями и тревогой, в то время как герцог казался таким спокойным и безмятежным, что все ее страхи немедленно улеглись.

– Могу я предложить вам ветчину и яйцо? – спросил герцог, после того как они пожелали друг другу доброго утра. – Или вы предпочитаете жареную камбалу? Почки были превосходны. Вот телятина, правда, я лично ее терпеть не могу.

Корнелия глянула на выстроившийся на столе длинный ряд горячих блюд, закрытых серебряными крышками. Другую шеренгу заполняли холодные закуски – язык, ветчина, заливное и прочие деликатесы, многие из которых Корнелия не видела прежде и не знала их названий. Этот завтрак напомнил ей завтраки, обычно сервирующиеся в Котильоне, и она решила, что непременно должна научиться разбираться в этом изобилии яств и относиться к нему как к привычному делу.

– Я хотела бы съесть яйца, – сказала Корнелия, сама удивляясь тому, что вообще способна что-либо съесть.

Она расположилась за столом, застеленном белоснежной камчатой скатертью, и пыталась сделать выбор среди предлагавшихся ей индийских и китайских сортов чая и кофе. Когда в конце концов Корнелии подали все, что ей требовалось, герцог уселся напротив нее и пожелал ей приятного аппетита.

– Удачно, что море сегодня спокойнее, – заметил он. – В последний раз, когда я пересекал Ла-Манш, в феврале, море было чрезвычайно бурным. Думаю, что я оказался единственным пассажиром, который перенес это путешествие без приступов морской болезни.

– Мне нередко доводилось удить рыбу, – ответила Корнелия, – а качка на маленькой рыбачьей лодке может быть очень неприятной. Но я никогда не испытывала морской болезни. Наверное, из меня получился бы хороший моряк.

Пока они обменивались этими ничего не значащими, вежливыми фразами, Корнелии подумалось, что их разговор больше напоминает беседу двух совершенно чужих друг другу людей, которые впервые случайно сошлись за завтраком в гостинице, чем беседу молодоженов.

– Вы уже видели наши фотографии в газетах? – спросил герцог.

– Я совсем забыла, что они должны быть там, – отозвалась Корнелия, с этими словами протягивая руку за газетой.

Она развернула страницу и улыбнулась.

– Я выгляжу так, словно у меня два огромных черных глаза.

– На самом деле то, что вы надели очки в день свадьбы, кажется, возбудило огромный поток комментариев в желтой прессе, – сухо заметил герцог.

– Тетя Лили говорила, что так и будет, – сказала Корнелия. – Она сказала мне, что невесты никогда, на ее памяти во всяком случае, не надевали очки на аристократических свадьбах.

– Это действительно было так необходимо? – поинтересовался герцог.

– Абсолютно необходимо, – кратко отозвалась Корнелия.

Если бы он увидел ее глаза, то понял бы, почему Джимми прозвал их «чертовскими».

Герцог держал себя так самоуверенно, чувствуя себя хозяином этой запутанной ситуации, что Корнелия поневоле ощущала неловкость и все возрастающую ненависть. Присущая ему манера хорошо воспитанных людей проявлять безупречную выдержку в любой ситуации и держаться на высоте заставляла сделать вывод не в пользу Корнелии – на фоне его безмятежного спокойствия вчерашняя ее вспышка представлялась истерическим бредом школьницы.

– Я ненавижу его! Я ненавижу его! – твердила Корнелия про себя, отодвигая тарелку с жестом легкого раздражения.